Подготовка ссср к войне: предвоенные пятилетки. фото.  подготовка ссср к войне

Накануне второй мировой войны в мире существовало три центра силы: крупные буржуазно-демократические государства - Англия, Франция и США (последняя придерживалась «изоляционизма»); СССР и страны фашистско-милитаристского блока - гитлеровская Германия, фашистская Италия и милитаристская Япония. Степень их готовности к войне была разной: первые фактически не готовились к войне и не были связаны между собой никакими союзническими соглашениями; СССР готовился к войне, но делал это крайне неудачно и до начала войны оказался к ней не готовым; фашистско-милитаристский блок завершил свое формированию в Москве 27 сентября 1940 г., подписав Берлинский военно-политический тройственный пакт, к которому впоследствии присоединились Венгрия, Румыния, Болгария и Словакия (сателлиты) и союзником которого в войне против СССР стала Финляндия, и до войны был полностью готов.

Отношение правительств Англии и Франции в гитлеровских планов захватнической войны было сначала спокойно-снисходительным: они осуществляли так называемую «политику умиротворения » Гитлера, которая дала этому возможность без всякого сопротивления со стороны Запада захватить Австрию и Чехословакию (сентябрь 1938 - март 1939). СССР расценивал это как политику направления гитлеровской агрессии на восток, против СССР. То есть, видел в этом для себя угрозу объединению против него двух существующих центров силы.

После того, как возникла угроза захвата Гитлером еще и Польши (начало 1939 г.), правительства Англии и Франции по совету президента США Ф. Рузвельта начали с СССР переговоры о совместном сопротивление Гитлеру в захват этой страны (хотя польское правительство проводило тогда в отношении СССР крайне враждебную политику). Однако поведение британских и французских переговорщиков вызвала у советской стороны неудовлетворения их нерешительностью. Этим и воспользовался Гитлер, предложив Советскому Союзу в императивной форме заключить советско-германский договор о ненападении. Условия договора казались советской стороне выгодными: если англо-французы не только не обещали Советскому Союзу никаких льгот за войну с Германией на защиту Польши, но даже не гарантировали Советскому Союзу помощь в этой войне, то Гитлер предполагал секретным протоколом за советский нейтралитет переход к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии, а также прибалтийских стран. 23 августа 1939 «пакт Молотова-Риббентропа был подписан и этим фактически устанавливались дружеские отношения между Германией и СССР, Гитлером и Сталиным. Это было фактически объединение двух центров силы против одного - буржуазно-демократических государств запада.

Последние до сих пор не проявляли решимости в борьбе против Гитлера. Когда 1 сентября 1939 Гитлер напал на Польшу и 3 сентября Англия и Франция объявили Германии войну, то практически военных действий против Германии они не начали и помощи Польше в войне против Германии не оказали, позволив Гитлеру захватить Польшу (конец сентября - начало октября 1939г.) И далее Англия и Франция вели так называемую «странную войну» (3 сентября 1939г. - 8 апреля 1940г.) - не вели против Германии военных действий, чем облегчили Гитлеру подготовку к захвату стран Западной Европы.

Подготовка СССР к мировой войне была всесторонней: развивали народное хозяйство, повышали возможности Вооруженных сил, создавали новые образцы , проводили массовую воспитательную патриотическую работу. Советское государство быстрыми темпами наращивало своё могущество. В причинах Победы нельзя недооценивать масштабность и огромное значение просто титанической работы, проделанной народами СССР в предвоенные годы. Первая (1929-1932 гг.) и вторая (1933-1937 гг.) пятилетки вывели страну в ряды мощнейших индустриальных держав планеты. Были построены гигантские предприятия черной и цветной металлургии, химической промышленности, машиностроения, энергетики, фактически созданы новые отрасли промышленности.

Взлёт был просто удивительным, в 20-е годы страна была отсталым государством, которое потеряло даже то, что было в 1913 году, преимущественно аграрного характера. То, на что другим странам потребовалось десятилетия и даже столетия, Советский Союз сделал за годы.

Сборочный цех танков КВ-1 Челябинского Кировского завода. Хорошо видно, что все корпуса уже «упрощенного» типа с прямым кормовым листом, а башни как сварные, так и литые. Весна 1942 года.

Так, по словам наркома вооружения Бориса Ванникова в «индустрии была поставлена глубоко продуманная и четкая мобилизационная задача. Она состояла в том, чтобы создать головные заводы, конструкторские бюро и научно-исследовательские институты, призванные конструировать, а затем осваивать в серийном или массовом производстве новые совершенные образцы вооружения; производить вооружение в размерах, необходимых для снабжения армии в мирное время; обеспечить запасы вооружения в количествах, соответствующих мобилизационным потребностям на случай войны и для восполнения потерь на начальных её этапах, и тем самым дать возможность в установленные по мобилизационному плану сроки обеспечить развертывание мощностей военной и гражданской промышленности до полного обеспечения вооружением потребности войны».

В 1930 году на XVI съезде партии было принято решение о создании новой металлургической базы на востоке страны, в недосягаемости от авиации противника, это решение фактически спасло наше государство от катастрофы – в начале войны почти вся металлургия Юга и Центра была или утеряна, или вывезена и ещё не приступила к работе на новых местах. Если бы не создали мощности на востоке страны в предвоенный период, для компенсации потерянных мощностей понадобилось бы несколько лет, война была бы ещё более длинной и кровопролитной.

XVIII съезд партии, прошедший в марте 1939 года, решил, что главным направлением развития экономики по-прежнему является рост тяжелой промышленности, большое внимание должно быть уделено созданию мощной промышленности на востоке СССР. В 1939 году было принято решение о строительстве и реконструкции в 1940-1941 гг. авиазаводов. После неё мощность советских авиационных заводов должна была примерно в полтора раза превзойти мощности германских авиазаводов. Кроме того, создавали новые истребители, бомбардировщики, штурмовики, не уступавшие мировым аналогам.

На прошедшей в феврале 1941 года XVIII партийной конференции председатель Госплана Н. А. Вознесенский верно отметил, что современная война «является войной моторов, … является также в значительной степени войной резервов, … требует огромных сырьевых, топливных, металлических и производительных резервов…».

Производство танков Т-34-76. На переднем плане 76,2-мм пушки Ф-34 образца 1940 года.
Цех Челябинского Кировского завода, 1943 год.

Большая работа была проделана в танковой промышленности, к лету 1941 года её производственные мощности также должны были превзойти германские в полтора раза. Началось серийное производство новых танков КВ и Т-34, Германия ещё не имела подобных машин. Развивали артиллерийскую промышленность, с мая 1940 года к началу войны орудийный парк был увеличен в полтора раза. Созданы мобилизационные запасы всех видов. За годы третьей пятилетки рост военной продукции ежегодно составлял 39%, при росте всей промышленности в 13%. К началу войны фактически создана новая танковая промышленность, качественно перестроена авиационная отрасль. Созданы основы для качественного обновления и роста производства стрелкового вооружения, артиллерии. ВМФ регулярно пополнялся новыми боевыми кораблями и подлодками.

Подготовка Вооруженных сил: в 1939 году завершен переход на кадровую систему комплектования на основе всеобщей воинской повинности. С августа 1939 года по июнь 1941 года армия выросла более чем в два с половиной раза - до 5,4 млн. человек. В 1940 году создали 9 механизированных корпусов, проводилась реорганизация ВВС – к войне создали 75 дивизий и 5 бригад, из них 25 дивизий находились на стадии формирования. Армию быстро перевооружали.

В предвоенный период в государстве фактически уничтожили или разгромили «внутренних врагов», возможную «пятую колонну» врага. Общество было сплочено и едино. В настоящее время можно найти много литературы, которая говорит, что «внутренних врагов» Сталин не выдумал, они были. С самого начала в среде большевиков были «патриоты» и «интернационалисты» (или «троцкисты»), в итоге «государственники» во главе со Сталиным одержали верх, но «троцкисты» никуда не делись, они по-прежнему занимали многие важные посты. Поэтому ради спасения государства перед угрозой неминуемой мировой войны, спасения народа и социализма их надо было уничтожить. Понятно, что в процессе репрессий пострадали и невинные люди – даже в настоящее время, по разным оценкам, примерно каждый десятый сидит в тюрьме безвинно. Для этого провели и «чистку» командирских кадров в армии, были уволены пьяницы, политически неблагонадежные, кого-то арестовали и расстреляли. В итоге влияние «троцкистов» в армии было подорвано, боеспособность же армии не пострадала, наверх «пошли» те командиры, которые потом в войне покажут себя с лучшей стороны.

Советская военная мысль в предвоенные годы в целом верно оценивала изменения, происходящие в области ВС и в мире. В апреле 1940 года Генштабом был разработан оперативный план по отражению возможного нападения Германии. А.М.Василевский, бывший в то время первым заместителем начальника оперативного управления Генштаба, сообщил о том, что главным противником считали Германию, Италия также выступит на стороне Берлина, но её роль будет незначительной. Против СССР также выступят Финляндия, Румыния, Венгрия. Начальник Генштаба Б. М. Шапошников считал, что война ограничится западными границами СССР, поэтому здесь были сосредоточены основные силы, но для того чтобы полностью гарантировать безопасность на востоке государства, там были расположены силы, гарантировавшие там «устойчивое положение». Было верно определено, что будущая война будет носить маневренный характер, но станет затяжной и потребует максимального напряжения всех духовных и материальных сил государства и общества. Советская военная мысль разработала совершенно новую теорию глубокой операции.

Общество было подготовлено к войне – год за годом шла работа по патриотическому воспитанию детей, молодежи, всего населения в целом.

В итоге, можно сказать, что, несмотря на ряд ошибок, основы экономики, развития ВС, воспитания населения были заложены своевременно и правильно. И это в кратчайшие сроки. Это подтвердила и Великая Отечественная война, СССР и его народы с честью выдержали страшнейшую за всю человечества войну, не только победили, но стали ещё сильнее. А этого не ожидал никто, считалось, что если СССР и победит, то будет настолько ослабленным, что долгие десятилетия не сможет влиять на мировые процессы. СССР и его народы совершили три титанических подвига всего за два десятилетия: подготовились к мировой войне, смогли в ней победить и восстановили страну, став ещё сильнее. В мировой истории нет ничего подобного.

Цех по производству самолетов-штурмовиков Ил-2 на заводе №18 в городе Куйбышев

Источники :
Вознесенский Н.А. Избранные произведения. М., 1979.
Жуков Ю., Кожинов В., Мухин Ю. Загадка 37 года. М., 2010.
Кожинов В. Правда сталинских репрессий. М., 2009.
Смирнов Г. В. Очищение армии. М., 2007.
http://militera.lib.ru/memo/russian/vannikov/index.html
http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000125/index.shtml
http://militera.lib.ru/memo/russian/vasilevsky/index.html
http://waralbum.ru/

Приближение войны ощущалось уже со второй половины 30-х гг. Резко увеличилось финансирование обороны: в 1939 г. четверть госбюджета шла на оборону, в 1940 г. – третья часть, в 1941 г. – 43,4 %. За 3,5 года накануне войны выпуск военной продукции увеличился в 4 раза. В результате оборонная промышленность накануне войны смогла выпускать более 6 тыс. танков и около 10 тыс. самолетов в год, что в 1,5 раза превышало мощности танковой и авиационной промышленности гитлеровской Германии. Широко осуществлялась программа по создании новых образцов вооружения и боевой техники: танков КВ и Т-34, самолетов МИГ-3, ИЛ-2, ЯК-1, ПЕ-2, реактивных установок БМ-13 («Катюша»), 76-мм и других артиллерийских орудий.

На Урале, в Сибири, Средней Азии ускоренными темпами развивалась топливно-энергетическая база, накапливались запасы сырья. Большое значение имело открытие «второго Баку» - нового нефтедобывающего района между Волгой и Уралом. Особое внимание уделялось металлургической промышленности – основе военного производства. Были созданы так называемые «заводы-дублеры» (филиалы заводов Европейской части СССР) на Урале, в Западной Сибири, Средней Азии – в районах вне пределов досягаемости авиации вероятного противника. К лету 1941 г. там уже находилась почти 1/5 всех военных заводов. В конце 1940 г. начала формироваться сеть школ фабрично-заводского ученичества (ФЗО) и ремесленных училищ для ежегодной подготовки 1 млн. рабочих резерва.

В сельском хозяйстве также учитывались задачи укрепления обороноспособности страны. Расширялись посевы технических культур, осуществлялись мероприятия по увеличению посевных площадей и росту производства зерновых в Сибири и Казахстане. К началу 1941г. были созданы значительные продовольственные запасы. Широкое распространение получил призыв Паши Ангелиной – «Девушки на трактор!».

26 июня 1940 г. был принят Указ Верховного Совета СССР о переходе с 7-часового рабочего дня при двух выходных на 8-часовой рабочий день при одном выходном дне, а также о запрещении самовольного перехода рабочих и служащих с одного предприятия и учреждения на другое.

В преддверии войны государство концентрировало в своих руках все возможные и невозможные денежные средства. Так, в 1939 г. в аграрной сфере вновь ужесточаются методы хозяйствования. По Закону о сельхозналоге колхозники обязаны были платить государству за каждое плодовое дерево и каждую огородную грядку своего подсобного хозяйства вне зависимости от урожая. У колхозников урезали приусадебные участки и отобрали 2,5 млн га лучших земель.

В 1940 г. Указом Совнаркома от 2 октября была введена плата за обучение в 8-10 классах средней школы в размере 150-200 руб. в год, а для студентов вузов – 300-500 руб. в год, что было объяснено «растущим благосостоянием народа». Если учесть, что средняя зарплата составляла тогда 335 руб. в месяц, а фактический заработок рабочих после займов индустриализации и др. – не более 150 руб., станет ясно, что это была существенная преграда на пути к образованию. После введения Указа в действие 20 % учащихся средних школ РСФСР бросили школу.

Для форсирования добычи золота на Колыме создается спецтрест «Дальстрой». Добыча золота на Колыме резко возрастает с 5,5 т. в 1934 г. до 66,7 т. в 1939 г.

Серьезные изменения перед войной претерпела Красная Армия. По закону «О всеобщей воинской обязанности» (сентябрь 1939 г.) призывной возраст снижался с 21 года до 18 лет. Срок службы был увеличен: в сухопутных войсках – с двух до трех лет; на флоте – с трех до пяти лет. Эти меры позволили увеличить численность Красной армии с 1,9 млн. человек в 1939 г. до 5,4 млн. человек к 22 июня 1941 г.

В 1940 г. началось формирование 9 механизированных корпусов, весной 1941 г. – еще 20 корпусов, но для их укомплектования остро не хватало танков и кадров. Военная авиация также находилась в стадии переоснащения. К началу войны самолеты старых типов составляли около 80% самолетного парка. Красная Армия находилась в стадии все еще незавершенного перевооружения, хотя времени с начала 2-й мировой войны было более чем достаточно.

Фашистская Германия смогла использовать 22 месяца с 1 сентября 1939 по 22 июня 1941 гг. несравненно более эффективно, чем сталинское руководство, чье внимание было приковано не столько к планомерной работе по укреплению обороноспособности, сколько к осуществлению внешнеполитической экспансии на западе и к тяжелой, кровопролитной войне с крошечной Финляндией.

В связи с приобретением новых территорий, Сталин приказал демонтировать многосоткилометровую линию укреплений с дотами, дзотами, блиндажами, минными полями, окопами и траншеями, которая носила имя Сталина. Началось успешное строительство новых укрепленных районов на новой границе. Кроме того, к ней перебазировали мобилизационные запасы: артиллерийские склады, боеприпасы, стрелковое вооружение, горючее и т. д.

Огромные усилия, предпринимавшиеся советскими людьми для форсированного наращивания военно-промышленного потенциала, во многом сводила на нет обстановка физического и морального террора. Многие конструкторы, инженеры были арестованы, некоторые из них работали в дальнейшем в специальных конструкторских бюро, сформированных из заключенных («шарашках»). В 1937 г. было разгромлено лучшее в стране КБ А. Туполева, способное выпустить самолет любого типа. («На смену вредителю Туполеву придут 100000 новых преданных туполевых!»). 21 октября 1937 г. он оказался в тюрьме. Подобная участь постигла КБ Н. Поликарпова, оставшегося на свободе с небольшой горсткой соратников. За решеткой оказались восходящие звезды авиаконструкторской мысли – А. Калинин, Р. ди Бартини и другие. И как эпилог борьбы с учеными и конструкторами – снятие с поста самого наркома вооружений СССР Б. Ванникова и заключение его в тюрьму за 2 недели до начала войны. Из-за репрессий лихорадило целые отрасли оборонной промышленности.

В результате СССР запоздал с переводом экономики на военные рельсы и реорганизацией армии, кроме того, сама эта работа сопровождалась крупнейшими ошибками и просчетами. Затягивалось производство новых образцов военной техники, принятие их на вооружение. Волюнтаристскими решениями Сталина перед самой войной были сняты с производства 76-мм и 45-мм пушки, которые должны были служить главным средством борьбы с вражескими танками. К июню 1941 г. новых танков насчитывалось более 1500, но освоить их танкисты так и не успели.

Не была завершена программа строительства и реконструкции аэродромов в европейской части страны. Было решено построить там 190 аэродромов, но из-за бедности их не построили, а перенесли к новой границе демонтированное оборудование старых, а самолеты же перебазировали на незащищенные гражданские аэродромы. Кроме того, аэродромы передислоцировали слишком близко к новой западной границе и самолеты на них стали для противника легкой добычей. В течении только первого дня войны авиация потеряла сразу около 1200 самолетов, причем 800 из них было уничтожено на земле.

Пагубным образом на подготовке к войне сказалось массовое истребление кадров Красной Армии. К 1941 г. уничтожено и репрессировано 92,9% военачальников, окончивших либо царскую, либо советскую академию. Из 80 членов Высшего военного совета репрессировано 75, из 5 маршалов СССР расстреляно 3, из 16 командармов – 15. До середины 30-х годов в результате чисток командного состава из армии уволено 47 тыс. чел., многие из них уничтожены или оказались в лагерях. Затем, только в 1937-1938 гг. репрессии вывели из строя 43 тыс. командиров. В 1939-1941 гг. и даже во время войны репрессии продолжались. Красная Армия оказалась «преступно ослаблена». «Без тридцать седьмого года – констатировал Маршал Советского Союза А. Василевский, - возможно и не было бы вообще войны в 1941 году. В том, что Гитлер решился начать войну … большую роль оказала оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел».

Прямым следствием репрессий явилось резкое падение уровня советского военного искусства. В СССР, репрессированными впоследствии военачальниками (Тухачевским, Триандаффиловым и др.), впервые в мире была разработана теория глубоких охватывающих операций, впервые были созданы механизированные бригады и корпуса. Однако во второй половине 30-х гг. развитие военного искусства не только было остановлено, но и повернуто вспять: уцелевшие после репрессий сталинские маршалы и их соратники всегда, по выражению писателя В. Астафьева, «готовили предыдущую войну». Солидарен с ними был и «великий стратег» Сталин.

Генерал И. Петров говорил о 41-м: можно было не допускать такого глубокого вторжения врага, сосредоточения его больших сил на узких участках, глубокого вклинивания немцев и движения их вдоль дорог. «Все это гитлеровцы показали в боях с Польшей и Францией. Это все видели и знали. Вот и надо было готовить армию к таким боям. Учить отрезать эти клинья!».

Однако сталинская военная доктрина в предвоенные годы исходила из того, что любой агрессор должен быть разбит мощным ударом Красной Армии на его собственной территории и малой кровью. При определении направления главного удара агрессора в будущей войне Сталин также допустил непростительные ошибки. Вопреки всеобъемлющим данным разведки он был уверен в том, что Германия может нанести главный удар на юго-запад через Украину для захвата важных сырьевых, промышленных и сельскохозяйственных районов СССР и потребовал именно там сосредоточить наши основные силы, значительно ослабляя при этом западное направление. Это был крупный стратегический просчет вождя, т.к. определяющий удар гитлеровцы нанесли через Белоруссию, как и предполагали военачальники 41-го. По этому поводу, однако, существует другое мнение, которое состоит в том, что Сталин на самом деле намеревался сам нанести удар по Вермахту, Европе – именно с юго-запада, по нефтяным базам Гитлера в Румынии.

Накануне войны большой урон был нанесен советской дипломатии и разведке. Спецорганы репрессировали 140 дипломатов и расстреляли четверых замнаркомов Министерства иностранных дел. Резидентура советской внешней разведки в Берлине располагала источниками информации о важнейших объектах Германии и добывала ценнейшие сведения о военных намерениях Вермахта. Все эти материалы систематизировались, перепроверялись, анализировались, рассылались высшему руководству и докладывались лично Сталину. Сталин же в силу его параноидальных качеств, надменно и близоруко игнорировал сообщения собственных разведчиков-патриотов со всего мира: Р. Зорге из Японии, Л. Маневича и Л. Треплера из Европы, резидента разведки из Финляндии Е. Синицына, сотрудника берлинской резидентуры Б. Журавлева, резидента из Италии и многих других, которых следовало, по мнению Берии, «стереть в лагерную пыль». Сталин не верил ни дипломатам, ни разведчикам, ни маршалам, ни всему советскому народу.

Таким образом, Советский Союз в социально-экономическом, военном и информационном плане был в значительной степени подготовлен к большой войне, а истоки трагических просчетов советского руководства в 1939–1941 гг. коренились в утвердившейся в стране тоталитарной системе.

Кроме того, на рубеже XX-XXI веков ряд исследователей, начиная с В. Суворова (Резуна), все более склоняются к выводу о том, что Сталин, никогда не доверяя Гитлеру, разрабатывал собственный план захвата Европы и с этой целью раздувал пожар европейской войны. Он не сомневался в успехе и, как считает И. Бунич, назначил наступление на 10 июля 1941 г. Об этом же написал в своей книге «Три войны Сталина» первый мэр Москвы Г. Попов: «…конкретно в 1941 году Сталин уже предполагал начать войну с Гитлером, скорее всего во второй половине июля 1941 года». Операция получила кодовое название «Гроза».

Подготовка СССР к войне

В 1939-1940 годах Советский Союз уже успел захватить большую часть территории, которая некогда принадлежала Российской Империи. В этот период сталинские репрессии перестали быть массовыми, страна получила большой вес на международной политической арене. Впрочем, СССР накануне войны, кратко говоря, расценивался другими странами как угроза, равная фашисткой Германии. В какой-то мере такое мнение было верным. Военные действия, начатые Гитлером в 1939 году, разожгли пожар всемирной войны, которая не могла обойти стороной Советский Союз. Власти страны понимали это, поэтому Союз начал активную подготовку к войне. При этом характер подготовки указывал на то, что эта война должна была быть наступательной, а не оборонительной.

В первые два года перед нападением Германии объемы финансирования военной промышленности были существенно подняты, на ее долю в 1939 году приходилось 25,6% бюджета, а до 1941 года этот показатель был поднят до 43,4%. На практике оказалось, что этого было недостаточно для организации эффективной обороны, хотя основные ошибки были совершены не на уровне финансирования, а на использовании полученных средств.

Подготовка СССР к войне, кратко описанная в данном разделе, предусматривала и мобилизацию человеческих ресурсов в государстве. В 1940 году с целью повышения производительности был введен 8-мичасовой рабочий день и 7-минедельная рабочая неделя. В нормальном обществе это вызвало бы серьезный внутренний конфликт, однако уровень тирании в стране был слишком высоким, и выступить против такого решения никто не решился. Также производственный и военный потенциал страны был подорван самими репрессиями - им подверглись многие миллионы людей, в 30-ые годы было репрессировано все командование, начиная от батальонных командиров. Также были репрессированы и ведущие научные деятели, технологи и специалисты. Лишь некоторым из них удалось продолжить свою работу в закрытых конструкторских бюро.

Только благодаря этому на вооружении у Красной Армии появилась современная авиация (самолеты Туполева и Сухого), способная противостоять немецкой, новые танки Т34, пулеметы Шпагина и Дегтярева, и так далее. Союзу удалось, пусть и с опозданием, наладить широкое производство оружия и техники, однако реализовать весь свой технический и военный потенциал СССР смог только в 1942-43 годах, что позволило дать отпор захватчикам. Организация всеобщей воинской обязанности взамен территориально-милиционной системы позволила нарастить живую силу Красной Армии, однако отсутствие квалифицированного и опытного командного состава привело к массовым потерям во все годы войны. Порой людей бросали против отборных немецких частей с приказом «добыть оружие в бою», хотя в целом оружия для обеспечения Красной Армии было достаточно. Так можно описать военный потенциал СССР накануне войны кратко.

Изначально война между СССР и Германией не предусматривалась, по крайней мере, в советской высшей власти. Не ожидали подобного и в европейских странах, опасаясь возникновения мощного союза между двумя тоталитарными государствами. Однако идеологические разногласия между этими двумя странами были слишком велики, и если сталинский социализм предусматривал построение идеального общества в рамках одного государства, то идеология фашистов Германии предусматривала захват всего мира.
Поэтому поначалу СССР рассматривал Германию как стратегического союза. В рамках такого «партнерства» Польша подверглась расчленению, к СССР отошли значительные территории, западные земли современных Украины и Беларуси. В конце 1939 года Союз стал давить на Финляндию, и вскоре начал необъявленную войну за Карельский перешеек. Номинально война была успешной, Красной Армии удалось занять небольшой участок территории на север от Ленинграда, однако потери красных превосходили потери финнов, по меньшей мере, в 3 раза. Такие «успехи» были по достоинству оценены Гитлером, он посчитал, что Красная Армия не представляет для него угрозы.

Также перед началом войны СССР также захватил Эстонию, Латвию и Литву, воспользовавшись тем, что европейские страны, помогавшие Финляндии боеприпасами и добровольцами, не сумели оказать никакой помощи странам Прибалтики, поскольку проигрывали войну с Германией.

Однако захватническая политика Сталина сыграла на руку самому Гитлеру. Отодвинув границы дальше на запад, Красная Армия демонтировала укрепления на прежних границах. Строить новые укрепления никто не спешил, так как высшее руководство страны, кроме самого Сталина, уже поняло, что с Германией в будущем придется вступить в войну, и планировало наступление. По этой причине удар немцев, нанесенный 22 июня 1941 года, стал сокрушительным и внезапным для советской армии.

Это дискуссионный вопрос, по которому в исторической науке, околонаучной публицистике и массовом сознании существуют различные точки зрения. Тема недостаточной готовности СССР к войне, приведшей к катастрофе лета 1941 года и в дальнейшем к огромным потерям в Великой Отечественной войне, использовалась для критики как личных качеств и политики И.В. Сталина, так и всего режима в целом. Такого рода критика была характерна для диссидентского движения, а также для публицистического дискурса эпохи Перестройки. Тема готовности СССР к войне тесно переплетается с вопросом о внезапности нападения Германии на СССР.

Вопрос о готовности к войне СССР в 1941 г. в исторической литературе

Вопрос о достаточности готовности СССР к войне был затронут уже в 1941 году И.В. Сталиным, который в докладе на торжественном заседании Московского совета 6 ноября заявил, что «причина временных неудач нашей армии состоит в недостатке у нас танков и отчасти авиации». В дальнейшем тема о недостаточной оснащенности Красной Армии бронетанковой и авиационной техникой накануне войны стала одной из основных в исторических работах советского периода. Повышенное внимание к этому аспекту проблемы со стороны советской исторической науки отчасти может объясняться желанием советской военной и военно-промышленной элиты использовать тему недостаточной оснащенности Красной Армии накануне войны как аргумент в спорах о распределении ресурсов экономики между гражданскими и военными задачами.

После доклада Н.С. Хрущева на ХХ съезде в дополнение к ней появились две другие темы: падение качества командного состава Красной Армии в результате незаконных репрессий и несоответствие советской военной доктрины требованиям современной войны, которое также увязывалось с репрессиями против командного состава. Проблема приобрела новое политическое значение после состоявшейся 16 февраля 1966 года в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС открытой дискуссии о книге А.М. Некрича «1941. 22 июня», в которой принял участие ряд представителей диссидентского движения. Дискуссия показала, что критика И.В. Сталина в частном вопросе о готовности СССР к войне легко переходит в критику всей советской системы государственного управления, а затем и общества в целом. В дальнейшем аналогичный переход был широко использован в период Перестройки, когда вопрос о готовности СССР к войне стал на некоторое время острой политической темой, широко используемой не только в околоисторической публицистике, но и в выступлениях политических деятелей.

После распада СССР политическая актуальность этой тематики снижается. Одновременно начинается «архивная революция»: упрощается доступ исследователей в архивы, публикуются и вовлекаются в научный оборот новые документы. Все это создало предпосылки для более глубокого, учитывающего больше аспектов, чем раньше, взгляда на степень готовности СССР к войне. Выявились новые проблемы, стало возможно взглянуть на уже давно обсуждаемые под новым углом. В настоящий момент пока рано утверждать, что историческая наука пришла к полному и всестороннему пониманию проблемы, но есть несомненная позитивная динамика.

Понятие "Готовность к войне"

Готовность к войне является многоаспектным понятием и включает в себя: готовность вооруженных сил, экономики, системы государственного управления и общества. В рамках этих больших областей можно в свою очередь выделить составные части более низкого уровня, в рамках которых существуют отдельные проблемы. Спустившись на этот уровень, мы неизбежно получим противоречивую картину, так как в рамках такой сложной и многоаспектной деятельности, как подготовка к войне, неизбежно будут приниматься спорные или даже ошибочные решения, причем не только главой государства, но и большим числом других представителей политической, экономической и военной элиты.

Подготовка СССР к войне в предвоенный период

Оценивая ситуацию в целом, следует признать ряд бесспорных фактов. В предвоенный период руководство СССР уделяло огромное внимание подготовке страны к войне. На эту подготовку были затрачены огромные ресурсы, точный объем которых сейчас затруднительно определить. В рамках этой подготовки были созданы многочисленные вооруженные силы, оснащенные большим количеством оружия и военной техники (23 тыс. танков, 117,5 тыс. орудий и минометов всех систем, 18,7 тыс. боевых самолетов). В СССР сформировалась мощная оборонная промышленность, способная производить современную военную технику. В то же время реальное применение вооруженных сил показало их многочисленные недостатки и слабые места, часть которых связана с ошибочными решениями, принятыми в рамках подготовки к войне. Но необходимо учитывать, что противником, с которым пришлось воевать Красной Армии, была страна с сильной экономикой, крепкими военными традициями и мощной инженерной культурой. Поэтому в сравнении с созданной этой страной военной машиной подготовка СССР к войне неизбежно будет показывать какие-то слабые стороны.

Традиционно больше всего споров вызывает вопрос об оснащенности Красной Армии вооружением и военной техникой. В исторических исследованиях советского периода было принято противопоставлять две цифры: 4300 танков немцев и их союзников против 1861 танка современных типов (КВ и Т-34) на вооружении СССР. Про остальную бронетехнику утверждалось: «в советских войсках имелись еще танки устаревших систем, но сколько-нибудь существенной роли в предстоящих сражениях они играть не могли». Утверждалось, что танки старых типов находились в плохом техническом состоянии, большая часть из них требовала ремонта и не могла быть использована в боевых действиях. Отмечался низкий моторесурс этих танков, от 80 до 120 часов (эти показатели, действительно невысокие с точки зрения эксплуатации в мирное время, лучше, чем у танков, которые использовались в контрнаступлении под Сталинградом, и примерно соответствуют моторесурсу танков советского производства второй половины 1943 года). Общее число танков накануне войны первым попытался определить полковник В.В. Шлыков в статье «И танки наши быстры»(Международная жизнь, 1988, № 9) оценив её в 20,7 тысяч единиц (в своей оценке он ошибся в меньшую сторону). В рамках полемики вокруг этой статьи были названы окончательные цифры наличия бронетехники Красной Армии. Произошла переоценка технического состояния парка бронетанковой техники. В статье «Боеготовы были» П.Н. Золотова и С.И. Исаева (Военно-исторический журнал, 1993, № 11) было указано, что из 23 тысяч танков накануне войны 18691 относилось к 1-й и 2-й категориям готовности, 4415 требовали среднего или капитального ремонта. Проблема технической готовности существовала, т. к. имеющиеся танки было невозможно отремонтировать из-за прекращения производства запчастей к ним, но не носила такой катастрофический характер, как ранее представлялось.

В то же время развернулась продолжающаяся до сих пор в популярно-исторической литературе дискуссия о боевых качествах танков «устаревших типов». Подогрета она была провокационными сочинениями В.Б. Резуна. Ряд авторов отмечал, что по своим тактико-техническим характеристикам советские БТ и Т-26 не уступали легким танкам немецкого и чехословацкого производства (Pz-I, Pz-2, LT-35) и отчасти даже более тяжелым LT-38 и Pz-III(кроме последних модификаций с усиленным бронированием). В то же время нельзя забывать, что в 1930-е и 1940-е годы моральное устаревание военной техники происходило очень быстро. Фактически на 22 июня 1941 года вся бронетанковая и авиационная техника, произведенная до 1940 года, была морально устаревшей. Германская армия отказалась от использования значительной части бронетехники, произведенной до этого периода. В СССР культурная специфика военной среды (существование армии в условии бедности материальных средств) препятствовала таким радикальным решениям. Напротив, применение пытались найти даже абсолютно устаревшей военной технике, например, танкетке Т-27 и даже танку МС-1 (в укрепрайонах). Тем более было невозможно отказаться от применения имевших превосходные для 1930-х годов тактико-технические характеристики танков БТ-7 и пушечного варианта Т-26. В то же время противопульное бронирование этих танков не могло обеспечить их защиту в условиях массового применения легких противотанковых орудий. Такие танки могли успешно применяться только в условиях тесного взаимодействия с другими родами войск, в том числе массированной артиллерийской поддержке. В реальных боях 1941 года таких условий обеспечить не удалось.

Спорным вопросом стала и боевая ценность Т-34 и КВ. Документы свидетельствуют, что прежние представления об их полной неуязвимости были преувеличенными. Немецкие противотанковые пушки, в том числе даже 37-мм, могли при их подбивать при благоприятных условиях (стрельба в борт с близкой дистанции подкалиберным снарядом под удобным углом). Плохая обзорность из советского танка и совмещение командиром обязанностей наводчика (из-за чего он не мог наблюдать за обстановкой на поле боя) создавали возможности для возникновения таких ситуаций.

Хорошие показатели пушек новейших советских танков сложно было реализовать в танковых боях из-за нехватки бронебойных снарядов, производству которых промышленность не уделяла достаточного внимания. В мае 1941 года их имелось всего 132 тысячи, что позволяло распределять их только в расчете 10-20 штук на танк. Если в Приграничном сражении это не могло оказать существенного влияния (большинство современных танков было в нем потеряно, не выстрелив даже выделенной им «голодной нормы» снарядов), то в последующих операциях нехватка бронебойных снарядов существенно сказалась на боеспособности бронетанковых войск и противотанковой артиллерии.

Военно-воздушные силы

Похожая ситуация сложилась в ВВС. Имелся огромный парк самолетов выпуска 1930-х годов и значительно меньшее число более современных самолетов. В числе последних имелось 1385 истребителей (МиГ-1, МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1) и до 2 тысяч ударных самолетов (число может меняться в зависимости от того, какие типы советских ударных самолетов считать современными). Не для всех имеющихся самолетов, однако, имелись подготовленные летчики, только 800 летчиков было готово использовать современные истребители. Это, впрочем, достаточно большое число, для сравнения, немцы для нападения на СССР выделили 1026 истребителей Bf-109, из которых только 579 были новейшей модификации. Боевой подготовке пилотов мешала нехватка авиационного бензина, который не могла обеспечить в достаточном числе советская промышленность.

Самый многочисленный из новых самолетов, МиГ-3, был сконструирован в расчете на бой на средних и больших высотах. Но на советско-германском фронте большая часть воздушных боев проходила на высотах ниже 4 километров, где МиГ-3 не мог реализовать свой потенциал. Нельзя не согласиться с рядом современных историков авиации, считающих, что превосходные характеристики МиГ-3 позволяли хорошо выполнять некоторые виды задач, например, вести т. н. «свободную охоту». Но МиГ-3 не мог нести на себе основную тяжесть войны в воздухе. В начале 1942 года его производство было прекращено. Помимо новых истребителей вести борьбу с немецкими самолетами (кроме Bf-109 новейших модификации) могли также И-16 последних выпусков, особенно тип 27 и тип 28, вооруженные 20-мм пушками. Истребители И-15бис, И-153, И-16 первых выпусков уже не могли выполнять свои задачи и были скорее обузой для ВВС, отвлекая средства на их материально-техническое снабжение. Эффективному применению авиации препятствовало недостаточное количество и низкое качество самолетных радиостанций (из-за чего летчики порой не пользовались радиосвязью даже тогда, когда радиостанция имелась на самолете). Советские ударные самолеты несли более слабую бомбовую нагрузку по сравнению с немецкими, что снижало их боевую ценность.

Артиллерия

Артиллерийское вооружение Красной Армии было многочисленным и разнообразным. Основой полевой артиллерии были 122-мм и 152-мм гаубицы, частично новой конструкции, частично — модернизированные системы времен Первой мировой войны. Имелась сильная тяжелая артиллерия на корпусном уровне, опирающаяся на превосходные 152-мм орудия МЛ-20, хорошо зарекомендовавшие себя во время войны. После того, как была уменьшена штатная численность 76-мм пушек в составе стрелковых дивизий, у ГАУ образовались значительные запасы этих орудий, что позволило летом 1941 года снабдить артиллерией вновь формируемые дивизии. Противотанковая артиллерия насчитывала 15,6 тысяч 45-мм орудий, способных при правильном применении успешно бороться с немецкими танками. В связи с ошибочными данными разведки о начале производства тяжелых танков в Германии была принята на вооружение 57-мм противотанковая пушка конструкции В.Г. Грабина. Но в силу её технической сложности освоить её производство к началу войны промышленность не смогла, а после начала войны выяснилось, что у немцев нет танков с такой толщиной брони, для пробития которой требуется такое орудие. До 1940 года слабым местом советской системы артиллерийского вооружения было малое число минометов, но после Финской войны советская промышленность быстро наладила их массовое производство, в результате чего армия к началу войны имела 53 тысячи минометов. В их числе были уникальные для 1941 года 120-мм минометы, конструкция которых была после начала войны скопирована германской промышленностью. Минометы были интегрированы в штатную структуру пехоты на уровне рот, батальонов и полков. Не ясным остается, однако, насколько командиры готовы были использовать минометы, так как многие из них проходили обучение тогда, когда тактика Красной Армии не предполагала их массового применения.

Самым серьезным пробелом в артиллерийском вооружении была малочисленность малокалиберной зенитной артиллерии. Из-за этого сухопутные войска и аэродромы были беззащитны от ударов с воздуха, немецкие летчики бомбили, как на полигоне (зенитный огонь, даже если не повреждает самолет, приводит к значительному снижению точности бомбометания). Причиной проблемы была неправильная военно-техническая политика начала и середины 1930-х годов. В результате 37-мм зенитная пушка была принята на вооружение только в 1939 году, к началу войны в войска поступило только 1214 штук.

Стрелковое оружие

В области стрелкового вооружения СССР пошел на радикальное нововведение: принятие на вооружение самозарядной винтовки системы Ф.В. Токарева как основного оружия пехоты. Это оружие обладало серьезными преимуществами по сравнению с традиционно используемыми в этом качестве магазинными винтовками. К сожалению, СВТ были слишком требовательны к уходу за собой, а после массовой мобилизации средний солдат Красной Армии не мог обеспечить это обслуживание. Поэтому место СВТ вновь заняла проверенная временем винтовка Мосина. Пулеметное вооружение Красной Армии качественно уступало немецкому благодаря наличию у вермахта выдающегося по своим характеристикам пулемета МГ-34. Отдельно стоит отметить, что огневая мощь немецкой пехоты, нашедшая свое отражение в «мифе о немецких автоматчиках», объясняется именно массированным применением МГ-34, а не использованием немцами пистолетов-пулеметов. Последние широко применялись в ходе войны именно советской пехотой.

Военно-морской флот

Военно-морской флот получил накануне войны ряд новых современных боевых кораблей класса эсминец и крейсер, а также подводных лодок. Но специфика войны на закрытых морских театрах требовала наличия кроме них ещё и других, менее крупных кораблей. Опыт войны показал, что на Балтийском море требовались в первую очередь сторожевые корабли и тральщики. На Черном море в силу его большей глубины тральщиков требовалось меньше, но нужны были десантные корабли. Кораблей этих классов накануне войны имелось недостаточно, а их замена мобилизованными гражданскими судами не была полноценной.

Проблемы в подготовке к войне

Организационная структура советских вооруженных сил в целом соответствовала требованиям Второй мировой войны. Их основой были стрелковые дивизии, в составе которых имелись пехота, полевая и противотанковая артиллерия, минометы, разведывательные и тыловые подразделения. В общих чертах структура советской стрелковой дивизии накануне войны была похожа на немецкую пехотную. Вместе с тем более детальный анализ показывает, что численность немецкой дивизии была выше, в основном за счет подразделений, обеспечивающих боевые действия. Меньшей частью армии были мобильные силы, ядром которых были танковые войска. Очень велико было число танковых (61) и моторизованных (31) дивизий. Как справедливо заметил А.В. Исаев, по своим штатам советская танковая дивизия имела значительно больше танков, чем немецкая, при меньшем количестве пехоты и артиллерии, и это снижало её боеспособность, так как соотношение родов войск в ней было не оптимальным.

Наибольшие упреки обычно вызывает организационная структура ВВС, разделившая их на три уровня: армейского подчинения, фронтового и РГК. Считается, что это деление препятствовало маневрированию авиации между разными участками фронта (что не вполне верно, так как такого рода маневрирование мало практиковалось и после перестройки системы управления ВВС на других принципах).

Ключевой организационной проблемой была несвоевременная реформа бронетанковых войск, предпринятая в мае 1941 года. Хотя в её основе лежали здравые идеи большей концентрации бронетанковых войск и унификации их организационно-штатной структуры, на практике она привела к появлению большого числа новых танковых и моторизованных дивизий, формирование которых началось буквально за считанные недели до начала войны. Некоторые из них вынуждены были вступить в бой в самые первые дни войны, с закономерно плачевными результатами. Расформированные в ходе реформы танковые бригады, несмотря на свою несовершенную организационную структуру, были бы более боеспособными единицами. Кроме того, для укомплектования новых формирований требовалось в полтора раза больше танков, чем имелось в наличии (или в два раза, если не учитывать небоеспособные машины). В результате между этими дивизиями распылялись и без того немногочисленные вспомогательные технические средства и кадры. Аналогичная ошибка в меньших масштабах была допущена в авиации, где поступление на вооружение новой техники привело к формированию новых авиационных частей, чтобы использовать высвободившуюся устаревшую материальную часть. Это усугубило другую проблему советских ВВС: малочисленность и низкую техническую оснащенность наземного персонала (именно это и было главным препятствием для маневрирования авиацией путем перебазирования аэродромов). Видимо, из-за неё же не были реализованы многочисленные приказы о маскировке аэродромов и постройке укрытий для самолетов, отданные накануне войны: эту работу просто было некому делать.

В настоящий момент сложно оценить, насколько высокой была боевая подготовка войск Красной Армии. Можно лишь сказать, что боевая подготовка шла регулярно, проводились маленькие и большие учения, на которых отрабатывались как наступательные, так и оборонительные действия (в боевой подготовке войск не прослеживается избыточного наступательного крена, о котором писали многие авторы). Командный состав слишком часто менялся в связи увеличением численности армии и её постоянными реорганизациями, его численность была недостаточной. Репрессии 1937-38 годов внесли в эту проблему не такой уж большой вклад, что доказывает в своих работах М.И. Мельтюхов. На смену репрессированной военной элите Красной Армии пришли более молодые и лучше образованные кадры (в том числе окончившие военные академии), хотя их опыт управления войсками был меньше, им не довелось командовать армиями и фронтами в период Гражданской войны. Некоторые мемуаристы и исследователи (например, генерал А.В. Горбатов, маршал А.М. Василевский, историк О.Ф. Сувениров) считали, что репрессии подорвали боеспособность армии, лишив её опытных военачальников. Но сейчас нет возможности доказать, что представители репрессированной военной элиты лучше командовали войсками, чем новое поколение командных кадров (впрочем, невозможно доказать и обратное). А.А. Смирнов в своих работах, анализируя документы о боевой подготовке войск Красной Армии, пришел к выводу, что она в результате репрессий не снизилась, а выявляемые проблемы с боевой подготовкой и боеготовностью были такими же, как и до репрессий.

В отличие от репрессий командного состава, проблема подготовки мобилизационного резерва для Красной Армии традиционно привлекала значительно меньше внимания историков. Некоторые из них обращали внимание на позднее введение всеобщей воинской повинности в СССР (в 1939 году). Но на практике эта мера не имела большого значения, так как до того воинская повинность не распространялась только на политически неблагонадежные группы — потомков эксплуататорских классов. Даже казаки, несмотря на крайне настороженное к ним отношение власти, призывались на военную службу. Военная подготовка и до 1939 года охватывала большую часть молодежи, но большим её недостатком были территориальные части, через которые проходила значительная часть военнообязанных. Уровень подготовки этих частей был исключительно низким, а прошедшие через них военнообязанные не могли быть использованы в армии без переподготовки.

Не соответствует действительности утверждение, что репрессии командного состава привели к отказу от передовых военно-теоретических взглядов, проводниками которых были расстрелянные военачальники. За появлением этой концепции стоят не реальные факты, а справедливое отвращение к политике государственного террора. Тем не менее, военные доктрины не собственность отдельных лиц, а результат системной работы большого числа людей, которые не являются незаменимыми ни по отдельности, ни как группа (люди, взгляды которых легли в основу советской военной теории, В.К. Триандафиллов и К.Б. Калиновский, погибли в 1931 году). Доступные сейчас материалы, в частности, стенограммы совещания командного состава декабря 1940 года, полевой устав 1939 года и др. показывают, что доктринальные взгляды советской военной элиты накануне войны представляли собой результат развития взглядов предшествующего периода. В целом концепция «глубокой операции», которой придерживались советские военачальники, была современной и показала эффективность в ходе войны после того, как инициатива перешла в руки советского командования. Пожалуй, единственным недостатком в области военной теории была неправильная оценка идей Г.С. Иссерсона о характере операций в начальном периоде войны, высказанных им в работе «Новые формы борьбы». В результате военная элита оказалась не готова к событиям июня-июля 1941 года. Впрочем, и сам Иссерсон в своей работе только указал на проблему, но не предложил путей её решения.

Военная промышленность

Военная промышленность в предвоенное десятилетие достигла исключительных успехов. Если на начало 1930-х годов танкостроение и авиастроение в СССР были слабыми, только зарождающимися отраслями, то к началу войны они выросли и превратились в передовые современные отрасли, способные давать продукцию мирового класса. С 1932 по 1940 год танковая промышленность СССР дала 26,7 тыс. танков, авиапромышленность за тот же период произвела свыше 50 тысяч самолетов (из них примерно 70% были боевые самолеты). По производству танков и самолетов СССР в 1930-е годы находился на первом месте в мире. Значительных успехов достигла и артиллерийская промышленность, освоившая массовое производство новых артиллерийских систем. В целом советская военная промышленность располагала к началу войны рядом крупных центров производства, располагавших опытными кадрами и значительным парком оборудования. Однако большая часть этих центров располагалась в исторически сложившихся крупных промышленных районах в западной части страны (Харьков/Донецк/Луганск, Ленинград, Москва). В ходе войны этим предприятиям пришлось пережить эвакуацию. План по строительству заводов-дублеров на Урале и в Сибири не удалось реализовать. Помогло то, что в этих регионах имелось большое количество недостроенных или недавно вступивших в строй предприятий, имевших свободные производственные площади. На них и разместилось эвакуированное оборудование. Плана массовой эвакуации промышленности накануне войны не имелось, имелись только разработки плана частичной эвакуации промышленности из Ленинграда, которые и были реализованы сразу после начала войны.

Промышленность боеприпасов

Промышленность боеприпасов была развита сравнительно слабее. В результате к началу войны Красная Армия имела примерно в 1,5 раза меньший по весу запас боеприпасов, чем противник. Военные оценивали эти запасы как недостаточные, но по опыту Великой Отечественной войны их хватило бы на несколько месяцев наступательных операций. Значительная часть боеприпасов была потеряна в начальный период войны при захвате складов противником. Слабыми местами советской промышленности боеприпасов было производство взрывчатых веществ, особенно пороха. Новые пороховые заводы в 1930-е годы строились медленно. Завод № 98, строительство которого началось в 1929 году, начал производство только в 1941. Слабо развито было производство нитроглицериновых порохов, потребности в которых увеличились в связи с принятием на вооружение минометов и реактивной артиллерии.

Положение в других отраслях промышленности

Развитие в СССР в 1930-е годы таких отраслей, как станкостроение, энергетическое машиностроение, производство металлургического оборудования, тракторов, автомобилей создавало предпосылки для значительного увеличения военного производства, так как в этих отраслях был накоплен огромный парк разнообразного оборудования. Благодаря этому оборудованию удалось восполнить потери производственного потенциала военной промышленности в 1941-42 годах. В 1930-е годы разрабатывались мобилизационные планы, которые должны были обеспечить максимально быстрое переключение промышленности на военные нужды. Последний такой план был разработан и утвержден непосредственно накануне войны. Недостатком этих планов было то, что их создатели из Госплана и Генштаба пользовались ими как инструментом влияния на промышленное развитие страны, ориентируясь не на реально существующие мощности, а на свое представление о потребностях вооруженных сил. Одновременно с принятием мобплана на 1941 год был принят ряд постановлений правительства, которые предписывали меры, необходимые для обеспечения готовности промышленности его выполнить. Некоторые из запланированных в этих постановлениях промышленных объектов должны были вступить в строй только в 1943 году. Фактически это означало, что моблан в реальной ситуации 1941 года мог служить только общим ориентиром, но не руководством к действию.

Слабым местом советской экономики накануне войны были добыча ресурсов и их первый передел (кроме черной металлургии, которая в целом соответствовала потребностям экономики), а также производство электроэнергии. В ходе войны из-за потери Донбасса возник дефицит угля. В СССР не хватало алюминия, нефти, бензина, толуола, глицерина. Поставки ленд-лиза по этим позициям имели для СССР критически важный характер. От этих проблем более всего пострадала промышленность боеприпасов, не имевшая достаточного сырья для производства взрывчатых веществ, авиационная промышленность, вынужденная использовать вместо алюминия другие материалы, и ВВС, испытывавшие постоянную нехватку качественного бензина.

Государственный аппарат

Государственный аппарат СССР был в целом готов к работе в условиях войны. Необходимая структура органов управления экономикой фактически была уже готова в виде сети промышленных наркоматов. Для контроля за их работой использовался партийный аппарат и спецслужбы. Хотя ряд историков считает, что в начале войны имел место управленческий кризис, убедительные доказательства в пользу этого ими не представлены (считать таковыми гипотетическое временное самоустранение И.В. Сталина от управления в начале войны нельзя, даже если оно и имело место, так как система управления и поведение отдельного человека — вещи, находящиеся в разных плоскостях). Создание Государственного Комитета Обороны можно рассматривать как завершение формирования системы органов управления страной в условиях войны, но не как свидетельство управленческого кризиса. ГКО легализовал уже сформировавшуюся ранее неформальную практику, в рамках которой Сталин, осуществляя высшее руководство, управлял страной через группу доверенных лиц (которые и составили затем ГКО), курировавших каждый определенную область деятельности. К представителям этой группы обращались за решением стоящих перед ними проблем остальные хозяйственные и партийные руководители СССР (напрямую к Сталину они обращались в исключительных случаях), через них шли к Сталину проекты решений высших органов партии и правительства.

Общество и подготовка к войне

Государство в СССР проводило планомерную подготовку общества к войне. Для этого применялись разные методы: пропаганда в СМИ, через кинематограф (см. например фильм «Трактористы», представляющий собой пропаганду танковых войск), использование общественных структур (ОСАВИАХИМ), организация общественных кампаний, поощрение общефизической и военной подготовки гражданского населения (нормы ГТО, знак «Ворошиловский стрелок»). В области государственной пропаганды в предвоенный период происходит отказ от прежних принципов критики исторического прошлого России. Вместо этого образы из русской истории все больше начинают использоваться для милитаристической пропаганды, а идеи пролетарского интернационализма отходят на второй план. Ярким проявлением этой тенденции стал фильм С. Эйзенштейна «Александр Невский». В целом общество приняло этот поворот, хотя он неоднозначно был воспринят этнократической элитой в союзных и автономных республиках. Тем не менее предшествующая многолетняя пропаганда пролетарского интернационализма продолжала оказывать влияние на общественное сознание, и многие летом 1941 года даже ожидали восстания германских рабочих против фашизма. Общество все же не было полностью готово к тому, что война приобретет национальный характер и будет войной за выживание русского народа. Чтобы придать ей такой характер, потребовалось перейти в ходе войны к более жестким методам пропаганды, вплоть до выдвижения лозунга «Убей немца».