По какому виду классифицируют современные войны с применением ядерного и других видов оружия массового поражения

ВОЕННАЯ МЫСЛЬ № 5/2004

О структуре и содержании военной науки на современном этапе развития военной мысли

Генерал-лейтенант в отставке С.А. БОГДАНОВ ,

доктор военных наук

ВОЕННАЯ НАУКА прошла, как известно, сложный путь развития. На каждом историческом этапе, начиная с эпохи холодного оружия и заканчивая эпохой ядерного вооружения, приобретаемый народами и государствами опыт ведения вооруженной борьбы приводил к накапливанию самых разнообразных знаний о военном деле, которые военные и государственные деятели, ученые, теоретики и практики описывали в виде теории вооруженной борьбы, теории военного дела и обобщали в виде определенной системы военно-теоретических знаний военной науки, формировали ее структуру и содержание.

Мощным толчком для развития военной науки как системы знаний о законах, военно-стратегическом характере войн, строительстве и подготовке вооруженных сил и населения государств к войнам, способах ведения вооруженной борьбы стали Первая и Вторая мировые войны. Обобщение и развитие этих знаний в нашей стране и за рубежом проявилось наиболее ярко, по моему мнению, во второй половине XX века как в виде публикации фундаментальных монографий, так и добротных научных статей, среди которых заметными для своего времени стали статьи в журнале «Военная мысль».

Анализ, этих публикаций показывает, что толкование структуры и содержания военной науки всегда зависело от понимания сущности войны, ее социальной и военно-технической стороны; степени зрелости и уровня развития военной науки в целом и ее теоретико-методологических основ в частности; характера и особенностей развития материально-технической базы военного дела; характера экономических, социально-политических отношений в обществе и политической системы государства; характера и основных тенденций каждой конкретной эпохи, ее противоречий и тенденций.

В последние годы в публикациях журнала снова возросло внимание к проблемам развития военной науки. Среди них обращают на себя внимание, на мой взгляд, статьи М.А. Гареева, С.А. Тюшкевича, В.А. Виноградова, В.Д. Рябчука и В.А. Куликова (см. Военная мысль. 2000. № 2, 3, 6; 2001. № 1, 2, 6; 2002. № 3). В этих статьях авторы на основе богатого личного опыта дают свое видение системы военно-научных знаний, их роли в формировании структуры и содержания военной науки, показывают, что сегодня эффективность решения сложных проблем военной безопасности государства непосредственно связана с уровнем развития методологии военно-научных исследований.

Доктор философских наук С.А. Тюшкевич, например, особо подчеркивает в своей статье, что «состояние военной науки не в полной мере отвечает современным требованиям, а отдельные ее положения, выводы и рекомендации просто устарели... Некоторые их положения и принципы некритически отброшены, а формирования новых проходит трудно, так как в этом процессе сталкиваются школы и направления, по-разному объясняющие современный этап развития военного дела».

Представляет определенный интерес статья доктора исторических наук В.А. Куликова, в которой предлагается «определиться с общими понятиями военного дела государства, системой его военно-научных знаний». По мнению автора статьи, «в подавляющем большинстве научно-справочных изданий последних лет термин «военное дело» либо просто отсутствовал, либо его определяли не как деятельность, а как «условный термин»... или как «теорию и практику»... В результате не только стала происходить необоснованная подмена понятия «теория военного дела» понятием «военная наука (или науки)», которую некоторые политологи и военные эксперты двусмысленно возвысили до «науки наук», но и стала снижаться эффективность военного дела Российского государства».

Считаю необходимым подчеркнуть, что никакой подмены понятия «теория военного дела», на мой взгляд, нет и не было, а эффективность военного дела снизилась по причине радикальных демократических преобразований нашего общества. В.А. Куликов признает, что ядром «теории военного дела государства» является военная наука, но в то же время в предлагаемом варианте структуры этой теории он выделил для военной науки, на мой взгляд, маленькую, изолированную ячейку с ограниченными функциями, а военно-политические, военно-стратегические, военно-технические и военно-экономические основы и научные основы разработки военной доктрины включил в структуру теории военного дела государства на месте первого, основополагающего элемента этой структуры, с чем согласиться нельзя.

Общеизвестно, что между военной наукой (военным делом в том числе) и военной доктриной существует особая взаимосвязь. Доктрина в широком понимании выражает взгляды и установки наций, государств о возможностях и путях достижения их политических целей с использованием военных средств. Особый статус военной доктрины определяется тем, что она формируется на базе достижения всех военно-теоретических знаний и конкретной военно-политической практики, содержит наиболее важные положения, выработанные многими науками и принятые органами высшего политического и военного руководства, что придает этим положениям официальный и директивный характер. Но в то же время быть составной частью теории военного дела она не может.

Нельзя согласиться и с утверждением В.А. Куликова о том, что «военные научно-справочные издания, выходящие в свет как в нашей стране, так и за рубежом, отражают военные знания, трактуют понятия и термины на уровне обобщения, как правило, 2030-летней давности». На мой взгляд, в последние годы, точнее в начале XXI века, все военно-научные понятия и термины подверглись кардинальной реформации. Видимо, по этой причине и издание «Военной энциклопедии», о которой упоминает в своей статье В.А. Куликов, задерживается.

Однако выходят в свет и готовятся к печати новые словари и справочники. Например, в подготовленном к изданию «Словаре основных терминов и понятий в сфере военной безопасности» под редакцией депутата Государственной Думы Д.О. Рогозина и начальника Генерального штаба ВС РФ генерала армии А.В. Квашнина понятие «военное дело» трактуется следующим образом. Это «собирательный термин, охватывающий все вопросы военной теории и практики, связанные со строительством, подготовкой и действиями вооруженных сил государства в мирное и военное время, а также с подготовкой экономики, населения и страны в целом к войне. В узком смысле это система знаний и навыков военнослужащих для выполнения своего воинского долга».

В том же словаре дана и новая трактовка определения военной науки: «Это система знаний о стратегическом характере и закономерностях войны, строительстве и подготовке вооруженных сил и страны к войне и способах ведения вооруженной борьбы. Объектом познания военной науки является война, которую она исследует наряду с другими общественными, естественными и техническими науками. Предметом военной науки является вооруженная борьба в ходе различных войн и конфликтов». Данные определения терминов «военное дело» и «военная наука» позволяют вести рассуждения о военно-научной теории государства.

Смена исторических эпох, изменения в характере международных отношений, повороты в общественной технологии государства, превращение России в коррумпированное олигархическое государство с нарушенной экономикой, появление принципиально новых видов оружия, вооружений и техники на новой технологической основе приводят к тому, что меняются тенденции в области строительства Вооруженных Сил, их технического оснащения, обучения и воспитания личного состава, а соответственно, и в области военного искусства. Одни из них сходят со сцены, другие нарождаются, некоторые сохраняются, но приобретают новые черты. Все это накладывает отпечаток на характер структуры и содержания военной науки и военное дело в целом.

С распадом двухполярного мира резко изменилась в нем геополитическая ситуация. США, оставшись единственной сверхдержавой, энергично приступили, по заявлению бывшего британского министра по делам окружающей среды Майка Митчера, к осуществлению «Проекта нового американского века». С каждым годом все четче просматривается их стремление к глобализму. По инициативе США в различных регионах мира резко возросло количество войн (вооруженных конфликтов), в ходе которых Штаты добиваются своих военно-экономических целей. Анализ содержания этих войн (вооруженных конфликтов) показывает, что они охватывают все сферы жизни противоборствующих государств, включают все формы и способы борьбы, из которых не всегда главной является вооруженная.

В результате появления принципиально новых средств борьбы, а также способов ее ведения произошло перераспределение роли и значения сфер вооруженной борьбы. В число первостепенных выдвинулась воздушно-космическая сфера при одновременном резком возрастании влияния на ход и исход войны информационной борьбы. Эти кардинальные изменения вызвали необходимость разрабатывать и использовать в ходе современных войн (вооруженных конфликтов) совершенно новые формы и способы ведения военных действий. А это, естественно, требует применения новых методов прогнозирования всей совокупности военных явлений, единого подхода к решению как общих, так и частных задач военной науки.

В данной обстановке начался новый этап развития военно-теоретической мысли, отражающий новые явления в содержании региональных (локальных) войн XXI века и вооруженной борьбы в частности, влияние экономических, социальных и военных возможностей государства, его военной организации на ведение современной войны и войны будущего. Исход войны стал зависеть от военно-технологического развития противоборствующих государств, наличия у них в достаточном количестве высокоточного оружия различного базирования и умения сторон с упреждением использовать информационные технологии. Получили развитие и другие тенденции современной войны. В этой связи возникает необходимость уточнения законов ее ведения, имеющих определенное значение для содержания и структуры военной науки.

На новом этапе развития военно-теоретической мысли основные усилия военной науки также будут направляться на познание социальных и естественно-технических форм движения, происходящих в современной войне в целом и вооруженной борьбе в частности. Специфическими сторонами войны, которые исследует только военная наука и которые никакая другая отрасль знаний не может познать, будут, как и в прошлом, прежде всего определение стратегического характера войны, познание ее законов, разработка принципов и способов подготовки и ведения вооруженной борьбы в стратегическом, оперативном и тактическом масштабах и др.

Военная наука, исследуя содержание вооруженной борьбы, продолжит одновременно рассматривать ее связи с общими законами войны, общественно-экономическими и социально-политическими факторами, формировать военно-стратегические положения для военной доктрины государства, обеспечения его военной безопасности. И на новом этапе развития военно-теоретической мысли военную науку в нашей стране будут рассматривать, по всей вероятности, как систему знаний о законах, военно-стратегическом характере войн, вооруженных конфликтов, путях их предотвращения, строительства и подготовки Вооруженных Сил и страны к военной безопасности, о закономерностях, принципах, формах и способах ведения вооруженной борьбы для защиты Российского государства, его интересов на международной арене.

Вне всякого сомнения, военная наука как система военно-научных знаний, охватывая значительное количество взаимосвязанных предметов, дисциплин, теорий, будет иметь сложную структуру. Безусловно, при уточнении последней необходимо будет использовать принципы научной логики, согласно которым требуется ту или иную частную теорию выделять по одному основанию, не допускать дублирования, то есть включать в данную теорию вопросы, составляющие только ее содержание.

Структура военной науки оказывала и будет оказывать существенное влияние на создание научно-исследовательских структур Министерства обороны России, его научно-исследовательских институтов, научных центров, проблемных лабораторий и других научно-исследовательских организаций. Она поможет более точно определить участие других наук в военных исследованиях и получить весомые результаты, целеустремленно решить задачу подготовки научных кадров и их специализации.

В этой связи структуру военной науки на новом этапе ее развития, скорректированную с учетом новых военно-политических реалий в Российском государстве и в целом в мире, можно представить в виде системы знаний о войне и военной безопасности в совокупности следующих взаимосвязанных составных частей: общая теория; теория военного искусства; теория строительства Вооруженных Сил; теория воинского обучения и воспитания; теория военной экономики; теория управления Вооруженными Силами; теория всестороннего обеспечения; теория вооружения; теория военной истории; теории видов и родов войск Вооруженных Сил; частные теории других войск военной организации государства (рис.). Следует отметить, что первоначально такая схема в виде системы знаний о войне, армии и оборонной безопасности была разработана и опубликована генералом армии М.А. Гареевым.

В обобщенном виде (обобщенная структура военно-научных знаний по взглядам военных теоретиков России) ее излагает в своей статье и В.А. Куликов. Однако радикальные изменения, происшедшие в целом в мире и в России в частности, вызывают безотлагательную необходимость внесения в содержание и структуру военной науки некоторых уточнений.

Военная наука на новом этапе развития военно-теоретической мысли займет в общей системе военно-теоретических знаний центральное место. Она будет тесно связана с базовыми общественными науками и военной доктриной, общественными, естественными и техническими науками, разрабатывающими специфическую военную проблематику в интересах обеспечения вооруженной борьбы. Выступая в роли координирующего ядра, военная наука будет обогащать другие науки конкретными знаниями о перспективном развитии военного дела, нацеливать на актуальную проблематику, определенным образом ориентировать их, используя свои понятия, категории, законы и методы исследования. В то же время военная наука должна активно использовать полученные другими науками результаты, а некоторые из них включать в свое содержание.

Важнейшей составляющей военной науки станет теория военной безопасности государства, изучающая цели и государственную стратегию в области обеспечения безопасности общества, Вооруженных Сил и государства от внешних и внутренних угроз политического, экономического, социального, военного, техногенного, экологического, информационного и иного характера с учетом имеющихся ресурсов и возможностей Вооруженных Сил и государства в тесном взаимодействии с сопредельными, стыковыми с военной науками.

В новых условиях развития страны систему научных знаний о войне и военной безопасности будут продолжать наполнять военно-социальные, военно-естественные и военно-технические науки, связанные с вопросами военной безопасности, созданием средств вооруженной борьбы и ее ведения (военная проблематика общественных, естественных и технических наук, сопредельных, стыковых с военной наукой).

Как показывает анализ эволюции военной науки, ее структура никогда не остается неизменной. По мере развития самой военной науки, появления новых для нее задач, увеличения диапазона, глубины и объема знаний структура военной науки будет уточняться и совершенствоваться, появятся новые составные части или разделы, изменятся взаимосвязи между ними. Этому будут способствовать также процессы интеграции и дифференциации знаний, характерные для развития современных наук, в том числе военной.

На новом этапе развития военно-теоретической мысли общая теория будет отражать результаты изучения прежде всего законов современной войны и вооруженной борьбы, выражающих существенные связи в самих этих явлениях. При этом важным фактором останется общее методологическое требование диалектической логики, заключающееся в том, чтобы при рассмотрении того или иного явления учитывать не один закон или категорию, а все основные законы и категории материалистической диалектики в их взаимодействии, так как каждый из них в применении к познанию военного дела выступает методологическим принципом, позволяющим выявить определенные черты и существенные стороны новых процессов современной войны в целом и вооруженной борьбы в частности, выяснить взаимосвязь и взаимозависимость с другими законами военной науки. То есть общая теория военной науки должна обладать наличием единых методологических основополагающих установок для всех ее составных частей.

Общая теория, как и прежде, будет исследовать объект, предмет, структуру и методы военной науки, ее роль и место в общей системе военно-теоретических знаний; выявлять и познавать категории, закономерности и принципы вооруженной борьбы, строительства Вооруженных Сил во взаимосвязи с общими знаниями о войне. Но на новом этапе развития военно-теоретической мысли в исследовании общих основ особое значение приобретет изыскание более эффективных методов и форм решения задач военной науки.

Надо полагать, что теория военного искусства на новом этапе развития военно-теоретической мысли останется одной из главных составных частей военной науки, продолжая исследовать и познавать характер, закономерности, принципы, формы и способы подготовки и ведения вооруженной борьбы всех масштабов. В своих исследованиях эта теория и на новом этапе будет опираться на объективные законы, использовать положения и выводы, полученные другими разделами военной науки, а также отраслями общественных, естественных и технических наук, участвующими в исследовании проблем военного дела.

На совещании с руководящим составом Вооруженных Сил России 2 октября 2003 года министр обороны РФ подчеркнул, что «изменилось соотношение между стратегией, оперативным искусством и тактикой, хотя все эти категории военного искусства сохранят свое значение». В этой связи задачи теории военного искусства должны подвергнуться некоторым уточнениям. Вполне естественно, что, как и в прошлом, важнейшими из них будут являться исследования принципов, видов, форм и способов подготовки и ведения военных действий. Однако содержание всех их надо совершенствовать. Структура этой теории на ближайшую перспективу останется неизменной: стратегия, оперативное искусство и тактика.

Теория стратегии была и будет единой для всех видов Вооруженных Сил и продолжит занимать ведущее место в теории военного искусства. Министр обороны в своих указаниях на упомянутом выше совещании, отметил, что в перспективе «изменятся внутренние и внешние показатели вооруженной борьбы. В ней будут жестко увязаны действия большого количества видов Вооруженных Сил, родов войск и специальных войск, выполняющих огромное количество сложнейших взаимосвязанных стратегических, оперативных и тактических задач одновременно во всех сферах вооруженной борьбы».

В этих условиях, с учетом происшедших изменений, именно теория стратегии будет способна на новом этапе разрабатывать основы национально-государственной военной безопасности; определять возможный характер войн современной эпохи и военно-технических путей их предотвращения, выявлять новые закономерности вооруженной борьбы, определять содержание задач Вооруженных Сил и способы их решения; разрабатывать основы планирования применения Вооруженных Сил в новых условиях и мероприятия по их подготовке к отражению возможной агрессии; уточнять требования и рекомендации по строительству Вооруженных Сил, подготовке населения, экономики и территории страны в интересах отражения возможной агрессии, а также основы руководства Вооруженными Силами в мирное и военное время.

Кроме того, теория стратегии должна будет заниматься изучением и оценкой военно-стратегических взглядов вероятного противника и его возможностей по ведению войны и стратегической оценкой возможных районов, регионов военных действий.

Теория оперативного искусства на новом этапе развития военно-теоретической мысли должна также подвергнуться существенному уточнению. Происшедшее в последнее десятилетие перераспределение роли и значения сфер вооруженной борьбы, появление средств борьбы, основанных на современных технологиях, и новых способов ее ведения вызывают безотлагательную необходимость внесения соответствующих коррективов в систему научных знаний о подготовке и ведении будущих операций объединениями различных видов и родов войск Вооруженных Сил, других войск (сил) в единой группировке.

Основными задачами этой теории будут: познание и исследование нового характера и содержания операций будущей вооруженной борьбы; определение новых способов подготовки и ведения операций, применения в них объединений, соединений и частей видов и родов войск Вооруженных Сил, других войск; разработка требований к новой организационной структуре и вооружению будущих Вооруженных Сил и уточнение основ управления участвующими в операции объединениями, соединениями и частями видов и родов войск Вооруженных Сил, других войск (сил) и их единого всестороннего обеспечения; выработка требований и рекомендаций по оперативному оборудованию районов базирования, сосредоточения войск и их действий; изучение взглядов вероятного противника на подготовку и ведение военных действий оперативного масштаба.

Структура теории оперативного искусства, видимо, останется без изменений: общевойсковое и общефлотское оперативное искусство; оперативное искусство Военно-воздушных сил; оперативное искусство Ракетных войск стратегического назначения; оперативное искусство Космических войск. Каждый из этих разделов должен будет познавать и исследовать формы и способы подготовки и ведения совместных операций всех видов и родов войск Вооруженных Сил, разрабатывать специальные вопросы, касающиеся применения объединений и соединений того или иного вида Вооруженных Сил в общевойсковых, общефлотских операциях.

Так как теория тактики находится в тесной взаимосвязи с теорией оперативного искусства, то существенные коррективы последней вызовут соответствующие уточнения в системе знаний о подготовке и ведении боя соединениями, частями (кораблями) и подразделениями различных видов и родов войск Вооруженных Сил и других войск. В новых условиях теория тактики будет продолжать исследовать характер и содержание боя, разрабатывать новые способы и методы его подготовки и ведения, изучать боевые свойства образцов вооружения и боевой техники на новой технологической основе, применяемых сторонами в бою. Новыми задачами теории тактики станут: исследование характера и содержания современного боя (боевых действий); влияние на ход и исход боя сосредоточенного огня, удара, мобильности и маневра; определение рациональных методов подготовки и ведения боя; установление оптимальных условий для исследования боевых возможностей вооружения и средств защиты; определение задач соединений, частей (кораблей) и подразделений в различных видах боя и условиях обстановки; разработка способов организации и поддержания тесного взаимодействия между соединениями, частями и подразделениями в бою; выработка рекомендаций по управлению войсками, силами, их боевому, техническому и тыловому обеспечению; разработка требований к вооружению и организационно-штатной структуре соединений, частей и подразделений.

В теорию строительства Вооруженных Сил на новом этапе развития военно-теоретической мысли потребуется обязательно внести существенные уточнения. Изменения социального строя России, принятие концепции (доктрины) строительства новых Вооруженных Сил, основу которых, кроме мощных ядерных сил, будут составлять высокомобильные силы общего назначения, оснащенные новейшим вооружением и техникой и контрактным комплектованием личным составом, вызовут безотлагательную необходимость корректировки системы знаний о закономерностях и принципах создания, совершенствования и развития Вооруженных Сил, способах их комплектования и технического оснащения.

Основными задачами теории строительства Вооруженных Сил в новых условиях будут: определение их рационального состава, новой организационной структуры, соотношения и роли видов и родов войск Вооруженных Сил и других войск; уточнение путей и порядка комплектования и технического оснащения; выработка рекомендаций по организации воинской службы, расквартированию войск, подготовке кадров, созданию резервов и запасов всех видов. Структура теории строительства Вооруженных Сил будет включать: основы боевой и мобилизационной готовности; комплектование личным составом и техническое оснащение, подготовку военных кадров; организацию воинской службы и расквартирования войск; создание резервов и запасов.

Теория воинского обучения и воспитания на новом этапе развития теоретической мысли также должна получить дальнейшее развитие. Оснащение нашей армии и флота новейшим вооружением и техникой, переход на контрактный метод комплектования личным составом явятся основным фактором, вызывающим необходимость внесения соответствующих уточнений в систему знаний о содержании, формах и методах одиночной подготовки личного состава, подготовки подразделений, частей (кораблей), соединений, объединений и органов управления к ведению военных действий. Теория воинского обучения и воспитания будет познавать и исследовать закономерности учебно-воспитательного процесса применительно к новым российским Вооруженным Силам, организацию, планирование и управление этим процессом, формы и методы обучения и воспитания. В новых условиях задачами теории воинского обучения и воспитания будут: уточнение научно обоснованных рекомендаций по формированию у воинов армии и флота высоких морально-психологических и боевых качеств, воинского мастерства; совершенствование полевой, воздушной и морской выучки войск, сил; поддержание постоянной высокой боевой и мобилизационной готовности Вооруженных Сил к защите Отечества.

Теория всестороннего обеспечения на новом этапе развития военно-теоретической мысли также получит дальнейшее развитие. Интеграция всего обеспечивающего процесса Вооруженных Сил и других войск Российской Федерации в результате перехода к межведомственным системам всестороннего обеспечения их служебной деятельности приведет к необходимости внесения соответствующих коррективов в систему научных знаний о всестороннем обеспечении подготовки и ведения будущих военных действий.

Теория вооружения, без всякого сомнения не будет представлять из себя систему знаний, которая описана в рассмотренной выше статье В.А. Куликова. В новых условиях она будет составлять систему знаний о развитии вооружения и военной техники (ВВТ) для армии и флота. Объектом ее познания будет являться военно-техническая сторона войны, вооруженной борьбы и научно-технического прогресса, а предметом оснащение армии и флота вооружением и военной техникой, их эксплуатация и ликвидация.

Содержание задач теории вооружения, вероятно, останется без изменений. В их числе: анализ и обобщение опыта создания, совершенствования и развития средств вооруженной борьбы в новых условиях, извлечение из этого анализа выводов, уроков и тенденций; познание и разработка новых методологических основ теории, закономерностей, принципов, требований к развитию систем ВВТ; обоснование перспективных программ вооружения государства; определение способов организации, всестороннего обеспечения процессов, связанных с разработкой систем вооружения и военной техники, а также управления ими; изучение и выработка рекомендаций по проблемам эксплуатации и ликвидации систем ВВТ.

Анализ опыта боевых действий федеральных войск в обеих чеченских кампаниях дает основание полагать, что на новом этапе развития военно-теоретической мысли претерпит существенные изменения и теория управления Вооруженными Силами. В новых условиях, видимо, изменится содержание системы знаний об управлении войсками в различных видах их деятельности, будут уточняться принципы и способы целенаправленного воздействия на состав, состояние и функционирование Вооруженных Сил в мирное и военное время. Основными задачами теории управления в новых условиях будут: исследование оперативной, организационной и технической сторон проблем управления Вооруженными Силами на всех уровнях; выявление закономерностей управления и механизма проявления их на практике; определение принципов, тенденций построения, функционирования войсковых, флотских систем управления в мирное и военное время; определение направлений и путей совершенствования и развития систем, организационных форм и методов управления; выработка практических рекомендаций по работе командований и штабов при подготовке и в ходе боевых действий по совершенствованию форм и содержания боевых документов с учетом развития и применения новых технических средств и автоматизированных систем управления; разработка методов исследования проблем управления, критериев и методов оценки эффективности управления войсками, силами.

Смена социального строя в России, рыночные взаимоотношения предприятий ВПК (ОПК) с Вооруженными Силами и другие социальные преобразования существенно повлияют на содержание теории военной экономики, которая, на мой взгляд, должна будет систематизировать систему знаний об экономическом обеспечении Вооруженных Сил и вооруженной борьбы на новом этапе развития военно-теоретической мысли. Объектом познания теории военной экономики в новых условиях будет экономика государства, а предметом экономическое обеспечение Вооруженных Сил в мирное и военное время.

Основными задачами теории военной экономики будут: уточнение познания закономерностей развития и функционирования военной экономики страны в мирное и военное время на новом этапе; определение вероятных материальных потребностей войны и условий экономического обеспечения в ней Вооруженных Сил; совершенствование обоснованных положений о развитии военно-экономического потенциала государства и подготовки его экономики к войне; выработка и обоснование требований к экономике государства, вытекающих из характера войны и вооруженной борьбы, а также из положений военной доктрины; изыскание путей и способов своевременного перевода экономики на военное положение, повышение устойчивости ее функционирования; анализ состояния и выработка рекомендаций по подготовке и использованию военно-экономической базы регионов России в интересах вооруженной борьбы; разработка принципов и способов экономического обеспечения военных действий Вооруженных Сил; разработка проблем управления военной экономикой.

Военная история в новых условиях, безусловно, будет продолжать изучать войны и вооруженные силы прошлого, их зависимость от материально-технических, социально-экономических и политических условий жизни общества, опыт военной деятельности государств. В отличие от других отраслей военных знаний она будет иметь дело с реально имевшими место, то есть со свершившимися фактами, событиями, процессами, что придаст результатам исследований большую достоверность и возможность их критической оценки с позиций современности.

В заключение отметим, что в будущем изучение развития военной мысли будет занимать особое место в военной науке. Это позволит определять и познавать основные направления, закономерности и принципы развития военной науки в целом и ее отраслей в частности.

Военная энциклопедия: В 8 т. М.: Воениздат, 1994. Т. 2. С. 130134.

См.: Козлов С.Н., Смирнов М.В., Базь И.С, Сидоров П.А. О советской военной науке, М.: Воениздат, 1964. С. 404; 3 е м с ко в В.И. К вопросу об общей теории и структуре военной науки//Военная мысль. 1972. № 8, 10; Гареев М.А. Система знаний о войне и армии//Военная мысль. 1976. № 8 и др.

Тюшкевич С.А. Необходимое условие развития военной науки// Военная мысль. 2000. № 3. С. 36.

Куликов В.А. Логика и теория военного дела//Военная мысль. 2002. № 3. С. 44.

Там же. С. 44.

Там же. С. 51.

Там же. С. 44.

Гареев М.А. Ариаднины нити ратного дела//Независимое военное обозрение. 1998. № 32.

Куликов В.А. Логика и теория военного дела. С. 47.

Для комментирования необходимо зарегистрироваться на сайте

ВОЕННАЯ МЫСЛЬ № 6/1990, стр. 20-26

Военная наука и практика

Исторический опыт в развитии военной науки

Генерал-майор А. Г. Хорьков ,

доктор исторических наук, профессор

ВЫДАЮШИЕСЯ полководцы всех времен большое внимание уделяли изучению исторического опыта. «Без светильника истории тактика мертва», - говорил А. В. Суворов. Опыт минувших войн и сегодня служит мощным детонатором для интенсификации военно-теоретической мысли, позволяет выявить эволюцию военной науки, проследить основные этапы и прогнозировать пути ее дальнейшего развития.

Взаимосвязь советской военной науки и военной истории подвижна и глубоко диалектична: у них общий объект исследования - война и армия; они используют единую методологическую основу и являются теоретической базой формирования и развития военной доктрины, повышения боевой мощи Вооруженных Сил; играют важную роль в военно-патриотическом воспитании народа, и особенно молодежи.

Современная структура военной науки складывалась исторически. Первоначально (в период становления - XVIII век) в нее входили теории стратегии, тактики, артиллерии, фортификации, минного дела, военно-морского дела и военная история. В первой половине XIX столетия в военную науку, кроме названных дисциплин, были включены военная топография и военная администрация, а в 60-80-е годы - и история военного искусства. Это позволило значительно расширить диапазон знаний по военной истории, сделать необходимые выводы по развитию военной науки, опираясь на подлинные события. Отмечая важность фактического материала, Ф. Энгельс в письме к К. Марксу подчеркивал, что «ни в какой другой области нельзя так легко оскандалиться, как в военной истории», если в основу исследования не будут положены точные данные, если историк свои рассуждения и выводы будет строить на зыбкой почве недостоверных фактов.

В. И. Ленин, хорошо зная военную историю, умело использовал исторический опыт в практической деятельности по руководству борьбой рабочего класса России за победу пролетарской революции и организации вооруженной защиты социалистического Отечества. Он писал, что марксизм все вопросы ставит на историческую почву «не в смысле одного только объяснения прошлого, но и в смысле безбоязненного предвидения будущего и смелой практической деятельности, направленной к его осуществлению» (Полы. собр. соч., т. 26, с. 75). Позднее Владимир Ильич отмечал, что «нельзя научиться решать свои задачи новыми приемами сегодня, если нам вчерашний опыт не открыл глаза на неправильность старых приемов» (Поли. собр. соч., т. 44, с. 205).

Появление новых средств вооруженной борьбы вносило определенные изменения в военное искусство, однако не умаляло значения исторического опыта. Наоборот, его роль в успешном решении теоретических и практических задач, стоявших перед военными деятелями, неуклонно повышалась.

В годы гражданской войны М. В. Фрунзе, готовя контрнаступление Южной группы войск Восточного фронта, внимательно изучал не только ближайший опыт борьбы с Колчаком, но, и опыт первой мировой войны, в частности Лодзинской операции 1914 года, в которой удачным и смелым маневром во фланг и тыл противника русские поставили в тяжелое положение наступавшие германские войска. При подготовке операции по разгрому врангелевской армии в Крыму он всесторонне изучал опыт русско-турецкой войны 1735-1739 годов. Особенно поучительным М. В. Фрунзе находил осуществленный тогда русской армией маневр в обход Перекопа по Арабатской стрелке, когда «армии Ласси, обманув крымского хана, стоявшего с главными своими силами у Перекопа, двинулись по Арабатской стрелке и, переправившись на полуостров в устье Салгира, вышли в тыл войскам хана и быстро овладели Крымом».

Во время гражданской войны и военной интервенции 1918-1920 годов в России был накоплен богатый опыт в обобщении теории по основным вопросам подготовки и ведения фронтовых и армейских операций. Обобщив его, а также опыт первой мировой войны, военные теоретики пришли к выводу, что традиционное деление военного искусства на стратегию и тактику перестало отвечать коренным изменениям, происшедшим в характере вооруженной борьбы и способах ее ведения, не охватывает всех вопросов подготовки и ведения операций. Назрела необходимость выделения в советском военном искусстве теории и практики подготовки и ведения операции в самостоятельную область - оперативное искусство. Наиболее полно взгляды на подготовку и ведение армейской операции получили освещение в капитальном труде В. К. Триандафиллова «Характер операций современных армий».

После гражданской войны, в период становления советской военной науки, была проведена дискуссия по проблемам развития военной теории. Она позволила выработать единые, во многом новые взгляды на характер войн в защиту социализма, определить основные направления строительства Вооруженных Сил, прогнозировать наиболее целесообразные формы и способы ведения боевых действий, что явилось важной предпосылкой для военной реформы, проведенной в 1924--1925 годах.

Критически оценивая наследие прошлого и учитывая тенденции развития военного дела, М. В. Фрунзе обратил особое внимание на то, что будущая война по используемой технике и методам ведения не повторит гражданскую, а будет высокоманевренной и длительной. Готовиться к ней нужно всесторонне, ибо она потребует огромного и длительного напряжения экономического, военного и морального потенциалов воюющих государств. Советская военная наука решительно отвергла распространенные на Западе взгляды о возможности достижения победы преимущественно одним средством вооруженной борьбы и выдвинула положение о необходимости гармоничного развития всех видов Вооруженных Сил и родов войск.

Важную роль в совершенствовании военно-теоретических взглядов командного и политического состава армии и флота имели труды по военной истории нашей Родины, а также работы западных военных теоретиков и историков, таких, как К. Клаузевиц, А. Жомини, Г. Дельбрюк, Блюме и др. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что, несмотря на определенные успехи в деле глубокого усвоения опыта прошлого, были сделаны всего лишь первые шаги. Впереди предстояла большая исследовательская работа. Характеризуя состояние в этой области, начальник штаба РККА Б. М. Шапошников 15 июля 1928 года докладывал Реввоенсовету СССР, что современное состояние военно-научной и военно-исторической работы в армии характеризуется чрезвычайно замедленным темпом. Выходящие в свет издания военной литературы не объединены единым планом и зачастую носят либо случайный, спорадический характер, либо приурочиваются к отдельным запросам заинтересованных учреждений (академий).

Первая половина 30-х годов - период бурного расцвета нашей военной науки, когда были опубликованы труды С. М. Белицкого, Н. Е. Варфоломеева, С. Добровольского, А. М. Зайончковского, Г. С. Иссерсона, К. Б. Калиновского, Д. М. Карбышева, В. А. Меликова, В. Ф. Новицкого, Ф. Е. Огородникова, А. А. Свечина, М. Н. Тухачевского, Е. А. Шиловского и других. Их труды отличались смелостью в постановке проблем, глубиной проработки и привлекали внимание широкой читательской аудитории.

Важным достижением наших военных теоретиков явилось создание теории глубокой наступательной операции и теории глубокого боя.

Правомерность новых положений советской военной науки была проверена в ходе учений и маневров, проведенных в 1935-1936 годах в Киевском, Белорусском и других военных округах, которые показали, что в разработке актуальных проблем военного искусства советская военная теория правильно наметила пути строительства и боевого использования Вооруженных Сил. Однако не все вопросы военной теории исследовались в достаточной степени. В частности, слабо разрабатывались проблемы начального периода войны, отражения внезапного нападения агрессора, ведения оборонительных операций. Огромный вред развитию советской военной науки нанесли массовые репрессии против командного состава, военных ученых и преподавателей, субъективизм, порожденный культом личности Сталина, отход от марксистско-ленинской методологии. Это отрицательно сказалось на ходе и итогах советско-финляндской войны 1939/40 года.

В годы Великой Отечественной войны в силу целого ряда известных причин военно-научные исследования были на некоторое время прерваны. Однако уже 17 июля 1941 года Генеральный штаб специальной директивой обязал генералов-инспекторов выделить из состава каждой инспекции группы из двух-трех человек для отправки в действующую армию в целях изучения опыта боевых действий соответствующих родов войск, тактики противника и боевых приемов наших войск. 27 июля 1941 года от начальников штабов направлений, фронтов и армий, начальников центральных управлений НКО потребовали «все материалы, выявляющие боевой опыт наших войск и новые боевые приемы войск противника, выводы и предложения по организации, вооружению и боевому применению войск Красной Армии, по организации, ведению и обеспечению боя (операции) и по управлению войсками срочно представлять в Оперативное управление Генштаба Красной Армии».

Приказом НКО СССР от 25 апреля 1942 года на базе отдела оперативной подготовки Оперативного управления Генерального штаба был создан отдел по использованию опыта войны. Подобные отделы и отделения были сформированы также в главных штабах видов Вооруженных Сил, в штабах фронтов и армий, флотов и флотилий, Главном политическом управлении. Военные историки стали регулярно выезжать для изучения боевых документов в штабы фронтов и армий. Это позволяло в короткие сроки разрабатывать капитальные труды. Достаточно напомнить, что первое трехтомное исследование о разгроме немецко-фашистских войск под Москвой было издано уже в 1943 году, а в 1944-м вышла книга о битве под Сталинградом.

В марте 1944 года отдел по использованию опыта войны Генерального штаба был преобразован в управление. Цель его работы заключалась в освоении творческой и организаторской деятельности командующих (командиров) и штабов, выявлении тенденций, способствующих развитию оперативно-тактического мышления и навыков организации операции (боя) у командно-начальствующего состава. В первый период основным источником информации были фронтовики, профессорско-преподавательский состав, выезжавший в действующую армию, документы Наркомата обороны, в последующие годы - материалы (сводки) обобщенного опыта центральных управлений, отдела (управления) по изучению и использованию опыта войны Генерального штаба, штабов фронтов и армий.

В годы Великой Отечественной войны военная история сыграла огромную роль и в воспитании высоких морально-боевых качеств советских воинов. В войсках и среди всего советского народа была развернута широкая пропаганда героического прошлого нашей Родины, деятельности выдающихся русских полководцев, героев гражданской и Великой Отечественной войн.

В первые послевоенные годы советская военно-теоретическая мысль стремилась критически оценить опыт второй мировой войны в целом. Глубокое изучение операций послужило новым импульсом в развитии военной науки. Публикации материалов с анализом боевого опыта вызвали живой интерес военных кадров к теоретическим проблемам. В 60-е годы были изданы труды «О советской военной науке», «Методологические проблемы военной теории и практики», «Справочник офицера», исторические очерки создания и развития видов Вооруженных Сил, ряд специальных монографий.

Для глубокого изучения и обобщения опыта войны в 1957 году был образован отдел истории Великой Отечественной войны Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, сыгравший важную роль в объединении научных кадров, пропаганде опыта минувшей войны, вводе в научный оборот многих новых архивных материалов. С 1959 года возобновился выпуск «Военно-исторического журнала». На его страницах публиковались материалы по обобщению опыта второй мировой войны и разработке важнейших актуальных военно-исторических проблем.

Значительно активизировалась работа архивов - Центрального архива Министерства обороны СССР (ЦАМО), Центрального государственного архива Советской Армии (ЦГАСА) и военно-морского архива - основных хранителей документального материала по истории строительства Советских Вооруженных Сил, гражданской и Великой Отечественной войн.

Решением ЦК КПСС в 1966 году создается Институт военной истории Министерства обороны СССР, ставший основным научно-исследовательским центром в области разработки проблем военной истории и координации военно-исторических исследований в стране. В военных академиях большую научную работу ведут кафедры истории войн и военного искусства. В этот период совместными усилиями военных историков и других ученых разрабатываются фундаментальные военно-научные труды, такие, как «История второй мировой войны 1939-1945» (12 томов), «Советская военная энциклопедия» (8 томов), «История Великой Отечественной войны» (6 томов), «Военный энциклопедический словарь», «Великая Отечественная война 1941-1945: энциклопедия». Боевой опыт получил обобщение в учебниках для военных академий, училищ и в других изданиях. Однако существовавшие в нашем обществе многие годы конъюнктурные поветрия не могли не отразиться на работе военных историков. Именно тогда начали исчезать труды, в которых раскрывались не только источники побед, но и подробно анализировались причины неудавшихся сражений. Одним событиям войны незаслуженно стало уделяться меньше внимания, а другим больше. Некоторые авторы пренебрегали требованиями научной объективности и точности, допускали субъективизм и вкусовщину в оценках, преувеличивали роль отдельных деятелей, перекраивая историю. Дошло до того, что боевые действия на Малой земле стали ключевыми в Великой Отечественной войне, известной миллионам советских людей не только по книгам. Редкостью стали исторические труды одного автора, преобладали однообразные коллективные работы. Доходило до курьезов: под предлогом «секретности» принимались в печать только те «новые» научные данные, которые уже были ранее опубликованы.

Стремление показать только наиболее выигрышные эпизоды борьбы против фашистских захватчиков нередко приводило к искажению представления о войне как сложном двустороннем процессе, об истинных масштабах постигшего страну бедствия. Трудно, скажем, объяснить, почему в трудах различных авторов, исследовавших начальный период Великой Отечественной войны, повторяются одни и те же причины наших «временных» неудач, подробно рассказывается об успешных операциях и умалчивается о тех, в которых успех был не так заметен или его не было вовсе.

Произошло своего рода обезличивание военной истории. Во многих научных работах, статьях, и особенно в учебниках, операции и боевые действия показывались более или менее подробно, а вот люди, которые их готовили и вели (за редким исключением), почти не назывались. В результате такого подхода труды по военной истории превращались в схему, изобилующую многочисленными таблицами и специальной терминологией. Между тем история, по словам К. Маркса, сама по себе не делает ничего, она «не сражается ни в каких битвах». «История- не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, с. 102).

Жизнь убедительно показала, что невозможно решать задачи военного строительства и развивать военную науку, исходя только из опыта минувшей войны. В результате военно-технической революции возникли совершенно новые проблемы в теории и практике, появилась прямая необходимость учитывать новые тенденции в его развитии, выбирать наиболее целесообразные формы и методы строительства Вооруженных Сил, их боевого применения в условиях вооруженной борьбы с учетом конкретной обстановки и возможностей.

Военная история (особенно Великой Отечественной войны), являясь неисчерпаемой сокровищницей ценного опыта, который во многих отношениях не потерял своего огромного значения и в наши дни, уже не может дать готовые ответы на все вопросы, выдвигаемые современностью. В этой связи советские ученые встали перед необходимостью подняться на более высокую ступень обобщения, углубить научный анализ.

Особенно актуально эта задача стоит перед военными историками при подготовке 10-томного фундаментального труда «Великая Отечественная война советского народа». Требуется во многом переоценить, переосмыслить устоявшиеся подходы к раскрытию некоторых вопросов истории Советских Вооруженных Сил, прежде всего при освещении целого ряда событий минувшей войны, которые показываются вне связи с реальными трудностями и противоречиями. Однако, на наш взгляд, нет никаких оснований для того, чтобы заново переписывать всю историю Великой Отечественной войны. В современных условиях назрела необходимость по-новому, в полном соответствии с открывающимися возможностями, на основе полной исторической правды раскрыть те ее страницы, в освещении которых она нарушалась.

Создать правдивую, с марксистско-ленинских позиций историю Великой Отечественной войны мы сможем только тогда, когда добьемся методологической и теоретической четкости в понимании «белых пятен», осуществим нравственную и психологическую перестройку.

В свете решений XXVII съезда КПСС, XIX партийной конференции необходимо в полной мере возродить ленинскую концепцию освещения исторического опыта, избавиться от «комплекса непогрешимости» в оценке деятельности всех звеньев руководства Вооруженными Силами в годы Великой Отечественной войны. Важно, чтобы изучение прошлого подводило нас к творческому осмыслению правомерности сегодняшних перемен, подготовленных объективным ходом развития страны, всей трудной, героической историей Советского государства и его Вооруженных Сил.

Непреложный закон правды обязывает видеть историю такой, какая она есть в реальности, не допускать ее обезличивания, видеть противоречия и сложности диалектического развития, достижения и просчеты, заблуждения, а порой и тяжелые ошибки. С этой целью в Институте военной истории регулярно проводятся «круглые столы» с приглашением видных советских и зарубежных историков, экономистов и других ученых, ветеранов Великой Отечественной войны, представителей Генерального штаба и Главного политического управления СА и ВМФ.

Открытое обсуждение сложных и спорных проблем, плодотворные творческие дискуссии - это воздух науки. Но при их проведении не всем удается отрешиться от категоричности в суждениях, признать правомерность различных (порою диаметрально противоположных) точек зрения. Практика показывает, что многим ее участникам недостает умения вести научную дискуссию. В программах изучения военной истории в ввузах не отведено ни одного часа на овладение методикой ведения научных споров. В итоге в дискуссиях некоторые товарищи зачастую пытаются свои эмоции, предложения, личное восприятие и даже домыслы выдать за исторические факты.

Порою еще забывается, что, анализируя исторический опыт, возникшие проблемы нужно обсуждать, но не до бесконечности, так как от военных ученых ждут конечного результата - их научной продукции. Поэтому в ходе дискуссий целесообразно приходить к выводам, основанным на том, что объединяет, а не разъединяет представителей разных точек зрения. Диспут не должен быть схоластическим, его цель - выработать общую, единую для всех позицию при оценке прошлого и на ее основе добиваться оказания командирам и политработникам наиболее эффективной помощи в деле воспитания советских воинов.

Действенным средством в борьбе с негативными явлениями в деятельности военных ученых, важнейшим рычагом повышения качества военно-исторических работ и практической их значимости является научная критика. Однако критика и самокритика - это не самоцель. Они должны отличаться высокой принципиальностью, политическим подходом к оценке исторических явлений и событий. Критика должна быть конструктивной, ее ценность не в резкости выражений, а в правдивости, доказательности, компетентности. Она должна быть товарищеской, прямой и вести ее нужно не кампанейски, а систематически, открыто и гласно. Можно сказать, что отношение к критике - это отношение к гласности, являющейся важнейшим средством преодоления допущенных ошибок и недостатков.

Есть еще одна область деятельности советской военно-исторической науки, требующая пристального внимания при изучении исторического опыта. Научный «плюрализм», характерный для нашего времени, стал мощным генератором идей и концепций. Однако, на наш взгляд, все чаще наблюдается процесс механического перенесения идей нового политического мышления - деидеологизация межгосударственных отношений - в идеологическую сферу.

Почти перестали появляться (и не только в нашей, но и в других социалистических странах) статьи и другие материалы по проблемам идеологической борьбы в современных условиях. В то же время западные советологи и фальсификаторы военной истории, несмотря на позитивные изменения в мире, не снизили антикоммунистическую и реваншистскую пропаганду.

Прошло сорок пять лет со времени окончания Великой Отечественной войны, но ее причины и характер, результаты и уроки до сих пор еще фальсифицируются реакционной буржуазной историографией главным образом с целью принизить решающую роль СССР в достижении победы над фашистской Германией и милитаристской Японией. Фальсификация истории второй мировой войны используется слугами империализма в качестве одного из основных средств идеологической борьбы против СССР. При этом они продолжают пускать в ход ложь, клевету, которые широко распространяют через средства массовой информации (печать, радио, телевидение). ... ....

Реакционная буржуазная историография стремится умышленно запутать многие вопросы, связанные с подготовкой и планированием фашистской Германией войны против Советского Союза. Распространяя клевету о якобы готовившемся вторжении Советских Вооруженных Сил в Западную Европу, фальсификаторы пытаются представить нападение Германии на СССР как вынужденное, упреждающее. Создав"ая мифы, искажая исторические факты, затуманивая этим подлинный смысл причин войны, реакционные ученые изображают предвоенную политическую ситуацию в кривом зеркале, делают все, чтобы снять ответственность с международного империализма и германского фашизма за развязывание войны, скрыть тот непреложный факт, что война была порождена империалистической системой и готовилась в целях завоевания мирового господства. ; .,

Советская военно-историческая наука в последние годы получает признание и завоевывает довольно прочные позиции не только в нащей стране, но и за рубежом. Если раньше работы советских военных ученых на Западе игнорировали, объявляли ненаучными, а исследователей именовали «историками в красных очках», то теперь положение изменилось. Буржуазные ученые вынуждены прислушиваться к их аргументации, обращаться к изданным в СССР трудам и нередко ссылаться на них как на достоверные источники, Однако следует признать, что в работах и статьях советских историков явно не достает убедительной аргументации в разоблачении различного рода и з м ы ш л е н и й. Многие острые проблемы все еще ждут своих исследователей, хотя буржуазные историки уже активно преподносят их непосвященному читателю.

В связи с гласностью и происходящими изменениями в жизни братских стран становится еще более актуальным всестороннее освещение совместных действий в годы второй мировой войны. Все больше о себе заявляет целесообразность проведения совместных научно-исторических работ по важнейшим проблемам. Жизнь свидетельствует, что постоянно налаженный обмен опытом помогает военным ученым сосредоточивать внимание на решении главных задач защиты Отечества, на развитии военной науки, компенсировать недостаток личного опыта, играет неоценимую роль в профессиональном становлении командира и политработника, их идейной закалке.

В настоящее время нужен не просто опыт прошлого, не то, что лежит на его поверхности, а важно изучить (понять) глубинные, подчас скрытые, устойчивые процессы и явления, которые имеют тенденции к дальнейшему развитию, порой проявляют себя в новых, совершенно других формах, чем это было в предшествующей войне.

Требования современной военной науки резко возросли. Сегодня важно исходить из того, что научное исследование тогда является действительно научным, а не малозначащей компиляцией, когда содержит новые мысли, обоснованные теоретические и практические рекомендации по актуальным вопросам, вытекающие из научных задач военного строительства. Такой подход тем более заслуживает внимания, что зачастую для изучения берутся проблемы, основные положения которых уже достаточно широко освещены в периодической военной печати. Одни исследования носят лишь описательный характер, не подкрепляются опытом оперативной и боевой подготовки войск, штабов, другие недостаточно аргументированны, не имеют количественного анализа, далеки от потребности войск. Встречаются и такие, в которых явно проявляется стремление во что бы то йи стало доказать правильность и закономерность достигнутых результатов или обосновать умозаключения вышестоящего руководства.

Исторический опыт свидетельствует, что всякое восхваление, как и огульное осуждение, чревато серьезными заблуждениями и далеко от истины. Любой опыт конкретен. Он неразрывно связан с условиями определенной эпохи. Универсального опыта, годного на все времена и случаи, нет и не может быть. С ним нужно считаться, правильно понимать, но при этом очень важно сохранить прогрессивные тенденции. Только на их основе возможны творческий, научный поиск, создание трудов, отвечающих революционному духу современности.

Важно глубоко раскрывать закономерности развития военного искусства. Анализируя и обобщая многосторонний военный опыт, выявлять в нем то положительное, что представляет практическую ценность, извлекать уроки, смелее вскрывать допущенные ошибки, стараться не повторять их в настоящем и будущем. Безусловно, что эта часть военно-исторических исследований более сложная, она требует глубоких военных и исторических знаний, является наиболее важной, ибо ее итогом становятся рекомендации для современной военной науки, позволяющие совершенствовать военное дело, предвидеть пути ее дальнейшего поступательного движения, добиваться постоянного взаимообогащения.

Сегодня, когда сняты существовавшие ранее многочисленные запреты, неизмеримо возрастает роль моральной ответственности каждого советского военного ученого (не говоря уже о печатном органе). Было бы хорошо, чтобы и издательские организации наряду с созданием фундаментальных военно-исторических трудов сосредоточили внимание на поиске практических рекомендаций в решении наиболее актуальных проблем дальнейшего укрепления обороноспособности СССР в свете современной доктрины, военной теории и практики, строительства и подготовки Вооруженных Сил. Видимо, целесообразно организовать выпуск массовым тиражом малоформатных книг по отечественной истории, рассказывающих о достижениях советской военной науки.

Важно, чтобы плодотворность научной работы определялась не количеством НИР или печатных трудов, не объемом разработанных монографий и отчетов, а реальными теоретическими и практическими достижениями, выводами, вводом в научный оборот новых документов, фактов. Исходя из этого, целесообразно более строго подходить к определению военно-научной тематики кандидатских и докторских диссертаций, выявлять все самое ценное в них и активнее использовать в практике войск. Какие бы частные или комплексные проблемы ни решали военные исследователи, их должно объединять стремление внедрить плоды научной работы в жизнь и деятельность войск.

Но связь с жизнью не сводится только к изучению практического опыта, тех реальных процессов, которые имеют место в действительности. Она означает также постановку и решение злободневных теоретических вопросов, имеющих актуальное значение в современных условиях.

«Нельзя отрывать теоретические задачи от задач практических, - говорил, выступая на Всесоюзном совещании заведующих кафедрами общественных наук вузов, М. С. Горбачев, - но нельзя и подменять теорию простой регистрацией фактов. Теория должна опережать практику, брать явления шире, смотреть глубже, видеть «то, что временем сокрыто». В этом отношении военные историки находятся в большом долгу перед народом.

Вывод январского (1987 года) Пленума ЦК КПСС о том, что положение на теоретическом фронте оказало негативное влияние на решение практических вопросов, полностью относится и к военной науке. На современном этапе развития военного дела она стала одним из основных факторов укрепления обороноспособности страны. В последние годы в ней наметились качественные изменения. Богатый опыт Великой Отечественной войны, учений и других мероприятий оперативной и боевой подготовки, проведенных в послевоенный период, а также небывалый рост ударной силы, огневой мощи и мобильности войск позволили пересмотреть многие традиционные положения, разработать новые рекомендации по строительству армии и флота, формам и способам ведения вооруженной борьбы и подготовки Вооруженных Сил к отражению нападения. Командующие, командиры и штабы, военные ученые располагают большими возможностями для проверки на практике рекомендаций науки и вместе с тем имеют все необходимое, чтобы внести свой вклад в теоретическую разработку современных проблем.

Военная мысль.- 1989.- № 7.- С. 45.

Фрунзе М. В. Избранные произведения.- М.: Воениздат, 1984.- С. 105.

Триандафиллов В. К. Характер операций современных армий.- М.- Л.: Госиздат 1829.

Жилин П. А. О войне и военной истории.-М.: Наука, 1984.- С, 531-532

ЦАМО СССР, ф. 15, on. 11600, д. 975, лл. 11, 23.

Там же, ф, 14, оп. 11603, д, 23а, л. 4,

Разгром немецких войск под Москвой.- Ч. 1-3.- М., 1943; Битва под Сталинградом: краткий очерк,- М., 1944.

Горбачев М. С. Избранные речи и статьи.- Т. 4.- М.: Политиздат. 1987.- С. 113.

Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 27-28 января 1987 г.- М.: Политиздат, 1987.-С. 9.

Для комментирования необходимо зарегистрироваться на сайте

Теоретическое естествознание, возникшее в эпоху Возрождения предстало в качестве второй (после становления математики) важнейшей вехи формирования науки в собственном смысле этого слова.

В качестве последующих исторически значимых этапов, определивших ее развитие и функции в культуре, можно выделить становление технических и затем социально-гуманитарных наук . Их становление в качестве особых подсистем опытной науки (наряду с естествознанием) также имело социокультурные предпосылки.

Становление технических наук как самостоятельной дисциплины прошло нелегкий путь и определенные этапы развития. При осуществлении периодизации технического знания нужно принимать во внимание, как относительную самостоятельность развития технического знания, так и его обусловленность прогрессом естествознания и техники. На основании этого Б. И. Ивановым и В. В. Чешевым выделяются четыре основных этапа (периода) в развитии технических знаний.

Первый этап -донаучный , когда последние существовали как эмпирическое описание предмета , средств трудовой деятельности человека и способов их применения. Длится с первобытнообщинного строя до эпохи Возрождения. Эволюция этого знания: от практико-методического к технологическому и от него к конструктивно-техническому. В этот период естественнонаучные и технические знания развивались параллельно, взаимодействуя лишь спорадически, без непосредственной и постоянной связи между ними. В технике этот период соответствует этапу орудийной техники.

Второй этап в развитии технического знания - зарождение технических наук. (со 2ой пол. XV в. до 70-х гг. ХIX в.) Характерно привлечение научного знания для решения практических задач . На стыке производства и естествознания возникает научное техническое знание , призванное непосредственно обслуживать производство. Формируются принципы и методы получения и построения научного технического знания. Одновременно продолжается становление естествознания, которое связано с производством через технические науки и технику. В естествознании в это время складываются все те особенности, которые определили в дальнейшем лицо классической науки. Связанно со становлением капиталистического способа производства.

Выделяют два подэтапа : 1ый подэтап (вторая половина XV в. - начало XVII в.) - это становление экспериментального метода на основе соединения науки и практики. Наука проникает в прикладную сферу, но техническое знание еще не приобретает статуса научной теории , поскольку еще не сформировались окончательно теоретические построения естественных наук, основанные на эксперименте.

Второй подэтап (с начала XVIII в. до 70-х гг. ХК в.) - появление новых научных теорий в естествознании (во всяком случае в механике) создало необходимые предпосылки для появления технической теории . Поэтому в этот период технические знания также начинают приобретать теоретический характер.

Третий этап : 70-е гг. XIX в. до сер. XX в. Технич. науки выглядят сформировавшейся и развитой областью научных знаний со своим предметом, средствами и методами и ясно очерченной объектной областью исследования . В этот период сложились довольно устойчивые, четкие формы взаимосвязи естествознания и технических наук.

Четвертый этап продолжается с сер.20в. (времени возникновения НТР) по настоящее время; это интеграция естественнонауч. и технического знания как проявление общего процесса интеграции науки.

Итак, окончательное формирование технич. науки происходило в эпоху вступления техногенной цивилизации в стадию индустриализма , и знаменовало обретение наукой новых функций - быть производительной и социальной силой.

К концу XVIII - началу XIX столетий наука окончательно становится бесспорной ценностью цивилизации. Она все активнее участвует в формировании мировоззрения, претендуя на достижение объективно истинного знания о мире, и вместе с тем все отчетливее обнаруживает прагматическую ценность, возможность постоянного и систематического внедрения в производство своих результатов, которые реализуются в виде новой техники и технологии. Примеры использования научных знаний в практике можно обнаружить и в предшествующие исторические периоды, что давало импульсы к осмыслению практической значимости науки. И все же использование результатов науки в производстве в доиндустриальные эпохи носило скорее эпизодический, чем систематический характер.

В конце XVIII - первой половине XIX вв. ситуация радикально меняется. К. Маркс справедливо отмечал, что “научный фактор впервые сознательно и широко развивается, применяется и вызывается в таких масштабах, о которых предшествующие эпохи не имели никакого понятия”. Индустриальное развитие поставило достаточно сложную и многоплановую проблему: не просто спорадически использовать отдельные результаты научных исследований в практике, но обеспечить научную основу технологических инноваций, систематически включая их в систему производства.

Именно в этот исторический период начинается процесс интенсивного взаимодействия науки и техники и возникает особый тип социального развития, который принято именовать научно-техническим прогрессом . Потребности практики все отчетливее обозначали тенденции к постепенному превращению науки в непосредственную производительную силу. Внедрение научных результатов в производство в расширяющихся масштабах становилось основной характеристикой социальной динамики, а идея социального прогресса все отчетливее связывалась с эффективным технологическим применением науки.

Важную роль в развитии науки, в частности в формировании новых отраслей знания, сыграло развитие крупной машинной индустрии , пришедшей на смену мануфактурному производству. Не случайно в тех странах, где капитализм приобретал более развитые формы, наука получала преимущества в развитии. Внедрение ее результатов в производство все чаще рассматривалось как условие получения прибыли производителями, как свидетельство силы и престижа государства. Ценность науки, ее практическая полезность, связанная с извлечением дивидендов, отчетливо начинала осознаваться теми, кто вкладывал средства в проведение исследований.

Расширяющееся применение научных знаний в производстве сформировало общественную потребность в появлении особого слоя исследований, который бы систематически обеспечивал приложение фундаментальных естественнонаучных теорий к области техники и технологии. Как выражение этой потребности между естественнонаучными дисциплинами и производством возникает своеобразный посредник - научно-теоретические исследования технических наук.

Их становление в культуре было обусловлено по меньшей мере двумя группами факторов. С одной стороны, они утверждались на базе экспериментальной науки, когда для формирования технической теории оказывалось необходимым наличие своей “базовой” естественнонаучной теории (период XVIII-XIX вв.). С др. стороны, потребность в научно-теоретическом техническом знании была инициирована практической необходимостью , когда при решении конкретных задач инженеры уже не могли опираться только на приобретенный опыт, а нуждались в научно-теоретическом обосновании создания искусственных объектов, которое невозможно осуществить, не имея соответствующей технической теории, разрабатываемой в рамках технических наук.

Технические науки не являются простым продолжением естествознания, прикладными исследованиями, реализующими концептуальные разработки фундаментальных естественных наук. В развитой системе технических наук имеется свой слой как фундаментальных, так и прикладных знаний, и эта система имеет специфический предмет исследования. Таким предметом выступает техника и технология как особая сфера искусственного, создаваемого человеком и существующего только благодаря его деятельности.

Возникая на стыке естествознания и производства, технические науки все яснее обозначали свои специфические черты, отличающие их от естественнонаучного знания. Они обретали свое предметное поле, формировали собственные средства и методы исследования, свою особую картину исследуемой реальности , т.е. все то, что позволяет говорить о становлении определенной научной дисциплины .

В развитой системе технических наук имеется свой слой как фундаментальных, так и прикладных знаний , и эта система требует специфического предмета исследований . Таким предметом выступают техника и технология как особая сфера искусственного, создаваемого человеком и существующего только благодаря его деятельности. Важной особенностью функционирования технического знания, в которой отражается его связь с практикой, является то, что оно обслуживает проектирование технических и социальных систем . Проектирование существенно отличается от исследования. Знания, используемые при проектировании, имеют свои особенности, определяемые их употреблением, ориентацией на специфические задачи. Поэтому технические науки необходимо рассматривать как специфическую сферу знания , возникающую на границе проектирования и исследования и синтезирующую в себе элементы того и другого . В техническом знании особенности технических наук отражаются различным образом. Прежде всего, в нем находят отражение социально-технические характеристики объектов. Будучи конечным продуктом познавательной деятельности, техническое знание определяет характер познавательного процесса , выступая в качестве средства социально-технического проектирования. Оно в известной степени определяет как характер деятельности по созданию новых объектов , так и структурно-функциональные характеристики самих объектов . Рассмотрение особенностей этих объектов показывает их двойственную природу. Двойственность: технические объекты представляют собой синтез «естественного» и «искусственного». Научно-техническое знание должно синтезировать данные, получаемые в результате инженерно-практического опыта (сл-но, искусственное) и естественнонаучного исследования (естественное) . Поскольку через технические характеристики обнаруживают себя отличительные особенности функционирования технических объектов, то без фиксации этих свойств и их описания техническое знание немыслимо . В то же время техническое функционирование выступает как проявление естественных характеристик объекта, естественных природных сил. В результате соотношение двух типов характеристик представляет специфическое содержание , выходящее за границы естествознания, и исследование его позволяет , образно говоря, проложить мост от естественнонаучных знаний и открытий к их техническому применению, к изобретениям.

Сформировавшись, технические науки заняли прочное место в системе развивающегося научного знания, а технико-технологические инновации в производстве все в большей мере стали основываться на применении результатов научно-технических исследований. И если раньше наука, как отмечал Дж. Бернал, мало что давала промышленности, то с утверждением технических наук ситуация изменилась. Они не только стали обеспечивать потребности развивающейся техники, но и опережать ее развитие, формируя схемы возможных будущих технологий и технических систем.

Государство должно не только действовать с большой прозорливостью, но и уметь терпеливо ждать

Казалось бы, молодая советская отраслевая наука никоим образом не могла соперничать с германскими промышленными институтами, имевшими мощнейшую материальную базу, великолепных ученых и прочные традиции. Немецкие концерны издавна содержали крупные научно-исследовательские учреждения. Здесь хорошо помнили высказывание профессора П. Тиссена: «Исследование есть фундамент технического превосходства над противником. Исследование есть основа для всемирного соревнования». Однако мало обладать силой – нужно еще правильно ее использовать.

Наркомат танковой промышленности СССР смог в полной мере задействовать свои скромные научные ресурсы. К решению насущных проблем танкостроения были подключены все исследовательские учреждения и организации, которые могли принести хоть какую-то пользу.

Нельзя не отметить, что этому способствовала вся система советской прикладной науки, изначально созданной для обслуживания интересов не отдельных фирм и заводов, но как минимум отрасли. Кстати говоря, такая система вовсе не обязательно проистекает из социалистического строя: первая общеотраслевая научная структура появилась в Швеции в 1747 году в составе так называемой Железной конторы. Кстати, она действует и поныне под названием «Ассоциация производителей стали Скандинавских стран».

Ведомственные институты НКТП

В составе Наркомата танковой промышленности военных лет состояли два основных научно-исследовательских учреждения: «броневой» институт ЦНИИ-48 и проектно-технологический институт 8ГСПИ.

НИИ-48 (директор – А. С. Завьялов) вошел в состав только что образованного НКТП осенью 1941 года и был тут же эвакуирован в Свердловск, ближе к новым танковым заводам. В соответствии с утвержденным 15 июля 1942 года положением он стал официально именоваться Государственным центральным научно-исследовательским институтом НКТП СССР (ЦНИИ-48). В перечне его задач значились:

«а) разработка и внедрение в производство новых типов брони и броневых, конструкционных и инструментальных марок стали, цветных и различных специальных сплавов с целью уменьшения содержащихся в них дефицитных или могущих стать дефицитными легирующих элементов, повышения качества изделий, выпускаемых заводами НКТП, и увеличения производительности последних;

б) разработка и внедрение рациональной металлургической технологии военного времени в производствах, существующих на заводах НКТП и броневых заводах других наркоматов, с целью максимального увеличения выпуска изделий, повышения их качества, повышения производительности заводов и снижения норм расхода металла, сырья и материалов;

Коллаж Андрея Седых

в) технологическая помощь заводам в освоении ими новых для них технологии или оборудования, а также методов работы с целью преодоления возникающих на заводах узких мест и производственных затруднений;

г) содействие повышению технической квалификации работников заводов НКТП путем передачи им накопленного в СССР и за границей теоретического и практического опыта броневого производства и других производств профиля заводов НКТП;

д) организация межзаводского обмена передовым техническим опытом заводов;

е) разработка теории и новых путей применения броневой защиты для вооружения Красной армии;

ж) координация всей проводимой в системе НКТП научно-исследовательской работы по вопросам брони, металловедения, металлургии, горячей обработки и сварки металлов и сплавов;

з) всесторонняя техническая помощь конструкторским бюро и другим организациям и предприятиям других наркоматов по всем вопросам броневого производства».

Наглядное представление о масштабах деятельности НИИ-48 дают его годовые отчеты. Так, в одном только 1943-м были разработаны и частично реализованы на практике предложения о сокращении количества потребляемых профилеразмеров проката в 2,5 раза. Были также унифицированы для всех заводов техпроцессы ковки и штамповки деталей танка Т-34, пересмотрены технические условия их термообработки, проведена унификация процессов сварки бронекорпусов «тридцатьчетверок» и стального литья, создан химикотермический метод заточки резцов, внедрена на УЗТМ отливка танковых башен в кокиль, разработаны новые марки броневой стали: 68Л для литых деталей Т-34, усовершенствованный вариант 8С для катаной брони, И-3 – сталь с высокой твердостью в высокоотпущенном состоянии. На Уральском танковом заводе сотрудники НИИ-48 отработали и внедрили в производство усовершенствованную марку быстрорежущей стали И-323. К этому необходимо добавить ставшие регулярными обследования поражений отечественной и вражеской бронетехники как на ремонтных заводах, так и непосредственно на поле боя. Полученные отчеты и рекомендации немедленно доводились до сведения всех главных конструкторов боевых машин.

Или же, к примеру, информация другого рода: в течение января – октября 1944 года на заседаниях Технического совета НКТП (куда приглашались представители всех заводов) обсуждались следующие доклады ЦНИИ-48:

«Унифицированные технологические процессы изготовления отливок из чугуна, стали и цветных металлов».

«Документация по технологии ковки – штамповки».

«Влияние скорости деформации на сопротивляемость металла пробитию».

«Современные типы противотанковой артиллерии и разработка бронирования танков».

«Высокоотпущенная броня высокой твердости».

«Технологические свойства малолегированной быстрорежущей стали Р823 и результаты ее внедрения в производство завода № 183».

«Повышение прочности стали за счет интенсификаторов (боросодержащих добавок, циркония и др.)».

«Повышение прочности стали для тяжелонагруженных шестерен».

«Повышение усталостной прочности коленчатых валов, изготовляемых из стали марки 18ХНМА».

«Нормали химсостава и механических свойств марок сталей, применяемых в танкостроении».

И так – в течение всех военных лет. Нагрузка и темпы невероятные, если учесть, что в конце 1943 года в штате ЦНИИ-48 числились всего 236 работников, включая дворников и техничек. Правда, среди них были 2 академика, 1 член-корреспондент АН СССР, 4 доктора и 10 кандидатов наук.

8-й Государственный союзный проектный институт танковой промышленности (директор – А. И. Солин) в конце 1941 года был эвакуирован в Челябинск. В первый период войны все силы 8ГСПИ были обращены на выполнение заданий наркомата по размещению и пуску в действие эвакуированных танковых и моторных заводов, а также на разработку упрощенных технологий военного времени.

К середине 1942 года на первый план вышли другие задачи: унификация технологических процессов (в первую очередь механообработки и сборки) и оказание различной научно-технической помощи предприятиям. Так, на Уральском танковом заводе бригада ученых и конструкторов 8ГСПИ летом и осенью занималась комплексным просчетом мощности завода, теоретическими расчетами трансмиссии танка, сокращением сортамента используемых черных металлов, улучшением конструкции и технологии изготовления 26 деталей машины, унификацией режущего инструмента. Действовавшее в составе 8ГСПИ Центральное бюро стандартизации создавало и внедряло непосредственно на предприятиях стандарты в области чертежного хозяйства, деталей и узлов танков, организации контрольно-измерительного хозяйства, унификации инструмента, приспособлений, штампов, технологической документации. Благодаря помощи бюро заводам-производителям «тридцатьчетверок» удалось добиться полной взаимозаменяемости по узлам: бортовая передача, бортовой фрикцион, коробка скоростей, главный фрикцион, ведущее колесо, опорные катки с наружной и внутренней амортизацией, ленивец. Внедрение разработок бюро позволило, по оценкам 1944 года, сократить трудоемкость в отрасли на 0,5 миллиона станкочасов в год. Качество советских танков и САУ в значительной степени предопределялось нормативами технического контроля, также составленными сотрудниками 8ГСПИ.

Отдельное и важное направление работы 8ГСПИ – создание для армейских ремонтников и ремзаводов НКТП документации на восстановление танков и моторов всех типов, включая трофейные и поставленные союзниками. В течение одного только 1942 года появились технические условия на капитальный и войсковой ремонт танков КВ, Т-34, Т-60 и Т-70 и моторов В-2-34, В-2КВ и ГАЗ-202, а также альбомы чертежей приспособлений для демонтажа и монтажа узлов Т-34 и КВ в полевых условиях.

Привлеченные технологические НИИ и лаборатории

Помимо основных институтов, на танковую промышленность работали ученые множества проектных и технологических учреждений, ранее действовавших в других отраслях народного хозяйства.

Известно, что основную часть коллектива центральной лаборатории завода № 183 составили сотрудники Харьковского института металлов, эвакуированного вместе с предприятием в 1941 году. В свое время, в 1928-м это научное учреждение было создано как филиал ленинградского Всесоюзного института металлов ВСНХ СССР. Последний вел свою с 1914 года и назывался первоначально Центральной научно-технической лабораторией Военного ведомства. В сентябре 1930 года Харьковский институт металлов стал самостоятельным, но сохранил прежнюю тематику исследований: теплоэнергетика металлургических печей, технология литейного производства, горячая и холодная обработка и сварка, физико-механические свойства металлов.

Государственная союзная научно-исследовательская лаборатория режущих инструментов и электросварки имени Игнатьева (ЛАРИГ) разместилась на площадке завода № 183 в соответствии с приказом по НКТП от 26 декабря 1941 года, причем сохранила статус самостоятельного учреждения. В обязанности лаборатории входило оказание технической помощи всем предприятиям отрасли в области конструирования, изготовления и ремонта режущего инструмента, а также разработки электросварочных машин.

Первый крупный результат работы ЛАРИГ был получен в июле 1942 года: на заводе № 183 началось внедрение разработанных в лаборатории расточных многорезцовых блоков. В конце года ученые, применив новые резцы собственной конструкции и изменив режимы их работы, добились значительного увеличения производительности карусельных станков, обрабатывавших ведущие колеса танка. Тем самым было ликвидировано «узкое место», лимитировавшее танковый конвейер.

В течение того же 1942 года ЛАРИГ завершила начатую еще до войны работу по внедрению литых державок резцов вместо общепринятых кованых. Это удешевляло инструмент и разгружало кузнечное производство. Выяснилось, что литые державки, хоть и уступали в механической прочности кованым, служили ничуть не хуже последних. К концу года лаборатория внедрила в производство укороченные метчики. Данный проект также начинался до войны, причем совместно с институтом 8ГСПИ.

На другом предприятии НКТП – Уралмашзаводе в годы войны действовал ЭНИМС, то есть Экспериментальный научный институт металлорежущих станков. Его сотрудники разработали, а УЗТМ изготовил ряд уникальных станков и целых автоматических линий, использовавшихся по всему наркомату.

Так, на Уральском танковом заводе № 183 бригада ЭНИМСа весной 1942 года «ставила» производство катков с внутренней амортизацией. Она создала технологический процесс и рабочие чертежи на три приспособления и 14 позиций режущего и вспомогательного инструмента. Кроме этого, были выполнены проекты многошпиндельной сверлильной головки и модернизации карусельного станка «ЖОР». Дополнительным заданием для ЭНИМСа стали разработка и изготовление восьми специальных станков для токарной обработки колес.

То же самое имело место и при обработке балансиров. Бригада ЭНИМСа занималась как технологическим процессом в целом, так и созданием специального инструмента. Кроме этого, институт взял на себя проектирование и изготовление двух агрегатных расточных станков: одного многошпиндельного и одного многопозиционного. К концу 1942 года оба были изготовлены.

Академическая и вузовская наука

Самым известным академическим учреждением, работавшим на танковую промышленность, является киевский Институт электросварки АН УССР во главе с академиком Е. О. Патоном. В течение 1942–1943 годов институт совместно с работниками бронекорпусного отдела завода № 183 создал целый комплекс автоматов разного типа и назначения. В 1945-м УТЗ применял следующие автосварочные установки:

Универсального типа для сварки прямых продольных швов;
-универсальные самоходные тележки;
-упрощенные специализированные тележки;
-установки для сварки круговых швов при неподвижном изделии;
-установки с каруселью для вращения изделия при сварке круговых швов;
-самоходные установки с общим приводом для подачи электродной проволоки и перемещения головки для сварки швов на громоздких конструкциях.

В 1945 году на автоматы приходилось 23 процента сварочных работ (по весу наплавленного металла) по корпусу и 30 процентов – по башне танка Т-34. Применение автоматов позволило уже в 1942-м только на одном заводе № 183 высвободить 60 квалифицированных сварщиков, а в 1945-м – 140. Очень важное обстоятельство: высокое качество шва при автоматической сварке устраняло негативные последствия отказа от механической обработки кромок броневых деталей. В течение всей войны в качестве инструкции по эксплуатации сварочных автоматов на предприятиях отрасли использовалось составленное сотрудниками Института электросварки АН УССР в 1942 году «Руководство по автоматической сварке бронеконструкций».

Деятельность института не сводилась только к автоматической сварке. Его сотрудники внедрили метод ремонта трещин в танковых траках с помощью заварки аустенитовыми электродами, устройство для вырезки круглых отверстий в броневых листах. Ученые разработали также схему поточного производства качественных электродов «МД» и технологию их сушки на конвейере.

Гораздо менее известны результаты работы на НКТП Ленинградского физико-технического института. В течение всей войны он продолжал изучение проблем взаимодействия снаряда и брони, создавал различные варианты конструктивных броневых преград и многослойной брони. Известно, что опытные образцы изготовлялись и обстреливались на Уралмаше.

Очень интересная история связана с МВТУ имени Баумана. В начале 1942 года руководство НКТП заинтересовалось режущим инструментом с рациональными углами заточки, созданным в ходе многолетней работы ученых этого известнейшего российского вуза. Было известно, что такой инструмент уже использовался на заводах Наркомата вооружений.

Для начала была предпринята попытка получить информацию о новшестве непосредственно в Наркомате вооружений, но, видимо, без особого успеха. В итоге инструкторами по внедрению рациональной геометрии режущего инструмента на предприятиях НКТП стали ученые кафедры «Теория механической обработки и инструмент» МВТУ во главе с профессором И. М. Беспрозванным. Летом и осенью 1943 года прошли вполне успешные опыты, и 12 ноября последовал приказ по НКТП о широком внедрении такого инструмента и направлении сотрудников МВТУ на заводы № 183 и № 76. Тем же приказом наркомат обязал институт 8ГСПИ принять участие в проекте и незамедлительно подготовить нормали на инструмент с рациональной геометрией.

Проект оказался более чем успешным: резцы, сверла и фрезы имели в 1,6–5 раз большую стойкость и позволяли увеличить производительность станков на 25–30 процентов. Одновременно с рациональной геометрией ученые МВТУ предложили систему стружколомателей для резцов. С их помощью завод № 183 хотя бы частично решил проблемы с уборкой и дальнейшей утилизацией стружки.

К концу войны ученые кафедры резания МВТУ им. Баумана составили специальное пособие под названием «Руководящие материалы по геометрии режущего инструмента». Приказом по наркомату они были утверждены «...как обязательные при проектировании специальных режущих инструментов на заводах НКТП и при дальнейшей разработке новых нормалей 8ГПИ» и разосланы по всем предприятиям и учреждениям отрасли.

Другую интереснейшую технологию – поверхностную закалку стальных деталей с помощью токов высокой частоты – на предприятиях танковой промышленности внедрили сотрудники лаборатории электротермии Ленинградского электротехнического института во главе с профессором В. П. Вологдиным. В начале 1942 года в штате лаборатории состояли всего 19 человек, причем 9 из них действовали на челябинском Кировском заводе. В качестве объекта обработки были выбраны самые массовые детали – шестерни бортового редуктора, гильзы цилиндра и поршневые пальцы дизеля В-2. После освоения новая технология высвободила до 70 процентов термических печей ЧКЗ, а время операции уменьшилось с десятков часов до десятков минут.

На тагильском заводе № 183 технология закалки ТВЧ была внедрена в 1944 году. Поверхностной закалке поначалу подвергались три детали – цапфа пушки, главный фрикцион и ось ролика ведущего колеса.

Приведенными примерами перечень НИИ и лабораторий, создававших технологии для танковой промышленности СССР, не исчерпывается. Но и сказанного достаточно, чтобы понять: в годы войны НКТП превратился в крупнейшее научно-производственное объединение нашей страны.

Лебедь, рак и щука в германском исполнении

В отличие от СССР немецкая отраслевая наука оказалась поделена на тесные корпоративные клетушки и железным занавесом отрезана от науки вузовской. Во всяком случае так утверждает большая группа научно-технических руководителей бывшего Третьего рейха в составленном после окончания войны обзоре «Расцвет и упадок германской науки». Позволим себе привести довольно обширную цитату: «Научно-исследовательская организация промышленности была независимой, не нуждалась в помощи какого-либо министерства, государственного научно-исследовательского совета или других ведомств... Эта организация работала для себя и при этом за закрытыми дверями. Следствием было то, что исследователь из какого-либо высшего учебного заведения не только ничего не знал, но даже и не подозревал о тех открытиях и усовершенствованиях, которые делались в промышленных лабораториях. Так получалось потому, что любому концерну было выгодно из соображений конкуренции хранить изобретения своих ученых в тайне. В результате знания текли не в общий большой котел и могли принести для общего дела лишь частичный успех». Министр вооружений и военного производства А. Шпеер пытался объединить промышленников в системе отраслевых «комитетов» и «центров», наладить технологическое взаимодействие заводов, но полностью решить проблему не смог. Корпоративные интересы оказались превыше всего.

Если отраслевые институты работали на концерны, то германская вузовская наука в первый период Второй мировой войны вообще оказалась не у дел. Исходя из стратегии молниеносной войны руководство Рейха считало возможным завершить ее тем , с которым войска вступили в бой. Следовательно, все исследования, не сулящие результата в самые сжатые сроки (не более года), были объявлены ненужными и свернуты. Читаем далее обзор «Расцвет и упадок германской науки»: «Ученые были отнесены к той категории людских ресурсов, из которых черпались пополнения для фронта... В результате, несмотря на возражения управления вооружений и различных других инстанций, несколько тысяч высококвалифицированных ученых из университетов, высших технических учебных заведений и различных научно-исследовательских институтов, в том числе незаменимые специалисты по исследованиям в области высоких частот, ядерной физики, химии, моторостроения и т. д., были еще в начале войны призваны в армию и использовались на низших должностях и даже в качестве солдат». Крупные поражения и появление на поле боя новых видов оружия (советские танки Т-34, британские радары, американские дальние бомбардировщики и т. д.) заставили Гитлера и его окружение умерить свое неприятие интеллектуалов: с фронта были отозваны 10 тысяч ученых, инженеров и техников. Среди них оказались даже 100 гуманитариев. Й. Геббельсу пришлось издать специальную директиву о запрещении выпадов против ученых в прессе, на радио, в кино и театре.

Но было уже поздно: из-за потери темпа результаты исследований и новые разработки, подчас многообещающие, не успели попасть в войска. Приведем общий вывод все того же обзора «Расцвет и упадок германской науки»: «Наука и техника несовместимы с импровизацией. Государство, которое хочет получить настоящие плоды науки и техники, должно не только действовать с большой прозорливостью и искусством, но и уметь терпеливо ждать этих плодов».

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

Предпосылки к зарождению военно-научных органов в России появляются с образованием в русской армии Генерального штаба 30 января 1763 г. Фактически императрицей Екатериной II был создан военный орган, способный осуществлять единое, централизованное управление вооруженными силами государства.

При нем появились первые военные библиотеки и архивы. В них хранились исторические документы — описания хода сражений, планы и карты с диспозицией войск. На основе этих материалов разрабатывались инструкции и артикулы по обучению войск для действий на поле боя.

В дальнейшем большое значение для создания военно-научных органов оказало образование 8 сентября 1802 г. Военного министерства России. Всего через 10 лет, 27 января 1812 г., впервые в военной истории нашей страны при этом ведомстве был создан Военный ученый комитет (ВУК). В его состав вошли шесть непременных членов (двое — по части квартирмейстерской, двое — по части артиллерийской и еще двое - по части инженерной), а также почетные члены и члены-корреспонденты из России и других стран.

Согласно Уставу первый ВУК выполнял следующие задачи:

—собирал «все новые издаваемые лучшие сочинения о воинском искусстве и разных частях, к нему принадлежащих», назначал «лучшие и полезнейшие из них к переводу на Российский язык»;

—рассматривал «проекты и предложения по ученой воинской части и представлял о них мнения свои Военному Министру»;

—издавал Военный журнал, производил экзамены всем чиновникам, «вступающим в ученые корпусы Военного Департамента»;

—участвовал в надзоре за всеми «учеными заведениями по Квартирмейстерской, Инженерной и Артиллерийской части...».

Цель учреждения ВУК заключалась в «усовершенствовании ученой части военного искусства и в распространении военно-научных сведений в войсках». Можно сказать, что она актуальна и в настоящее время. В своей истории Комитет неоднократно менял имя и структуру, но направление деятельности — научное — оставалось неизменным.

Во второй половине XIX века созданный еще Екатериной ВУК прекратил существование. На смену ему пришел Совещательный комитет, который позже был переименован в Военный ученый комитет Главного штаба. В зону ответственности этого органа входила ученая деятельность Генштаба, корпус военных топографов, а также образование в армии и военные архивы.

Кроме того, Комитет занимался распределением денежных субсидий на издание военно-исторических работ. К примеру, Военным ученым комитетом были изданы такие крупные военно-теоретические работы, как «Северная война. Документы 1705-1708 гг.», «Письма и бумаги А.В. Суворова, Г.А. Потемкина и П.А. Румянцева 1787-1789 гг.». Глубоко изучались петровское военное наследие, шведские войны, война 1812 г. В 1878 г. при Военном ученом комитете была создана военно-историческая комиссия для описания русско-турецкой войны 1877-1878 гг.

В 1900 г. ВУК был расформирован. В начале XX века его функции исполняли Комитет Главного штаба, Комитет по образованию войск, Комитет Генерального штаба. Эти органы имели широкие полномочия и были способны руководить разработкой фундаментальных трудов по военной стратегии, тактике и военной истории. В них трудились видные российские военные ученые, которые создали многочисленные военно-теоретические и военно-исторические труды, актуальные до настоящего времени.

Позже, в годы Великой Отечественной войны, на базе отделения оперативной подготовки Генштаба создается Отдел по использованию опыта войны. В его задачи входило изучение и обобщение боевого опыта; разработка общевойсковых наставлений и инструкций по ведению боя; подготовка приказов, директивных указаний НКО и ГШ по использованию опыта войны; описание операций Великой Отечественной войны для «Сборника материалов по изучению опыта войны».

После Победы исследованием исторического опыта и разработкой военно-теоретических проблем при Генштабе занимались Управление по использованию опыта войны, Военно-исторический отдел, Архив Генерального штаба и Архив Красной Армии.

Именно эти органы составили основу для образования в 1953 г. Военно-научного управления Генерального штаба. Оно просуществовало четверть века, было расформировано и вновь создано уже в 1985 г. За 70 лет своей истории (1925-1995 гг.) военно-научные органы претерпели около 40 изменений.

25 октября 1999 г. был сформирован Военно-научный комитет Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации. Ровно через 10 лет директивой Министра обороны Российской Федерации от 8 сентября 2009 г. на его основе был создан Военно-научный комитет Вооруженных Сил Российской Федерации.

В настоящий момент ВНК ВС РФ - это орган управления военной наукой, который непосредственно подчиняется начальнику Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации — первому заместителю Министра обороны Российской Федерации.

Военно-научный комитет (ВНК) Вооруженных Сил Российской Федерации предназначен для решения задач научного обоснования перспективных направлений строительства, развития, подготовки, применения и обеспечения Вооруженных Сил Российской Федерации в реальных и прогнозируемых условиях военно-политической, экономической и демографической обстановки.

Основные задачи:

• опережающее развитие теории строительства, подготовки и применения Вооруженных Сил, исследование условий и выработка рекомендаций по совершенствованию их структуры, совершенствованию форм и способов боевого применения группировок войск, развитию вооружения и военной техники, исследованию других наиболее актуальных вопросов;
• совершенствование системы планирования научных исследований и координации деятельности научно-исследовательских организаций и вузов Министерства обороны Российской Федерации, научных организаций РАН, других министерств и ведомств, ведущих исследования по оборонной тематике;
• совершенствование военно-научного комплекса Вооруженных Сил, его состава, структуры и штатной численности, с учетом существующих потребностей, укрепление нормативной правовой базы, определяющей условия и порядок функционирования комплекса;
• развитие моделирующей и лабораторно-экспериментальной базы, дальнейшая автоматизация процессов проведения исследований, в том числе системы информационного обеспечения;
• руководство военно-исторической работой, научно-информационной и издательской деятельностью в Вооруженных Силах;
• организация и координация военно-научного сотрудничества с иностранными государствами.